П. Башарин назвал «Философские вопросы о судьбах многочисленных и малочисленных народов», вторую – «Соображения относительно культивизации Якутии». В первой части А. Е. Кулаковский размышлял о борьбе народов за существование, о влиянии на нее переселенческой политики российского правительства, об угрозе надвигавшейся тогда мировой войны и ее возможных последствиях в исторических судьбах народов. Вторая часть письма состоит из «соображений» автора по вопросам, связанным исключительно с внутренними проблемами «выживания» и «существования» родного народа; причем эти соображения «выданы» им «для обсуждения» и с призывом для «деятельности».
Первая часть письма связана с общественно-политической мыслью в России конца XIX – начала XX в., вьщвинувшей в качестве одной из злободневных «инородческую проблему». Инициировали ее прежде всего сибирские областники, которые в своих публицистических и научных изданиях довольно активно обосновывали идею о «вымирании сибирских инородцев». Она оказалась привлекательной и для представителей нарождающейся тогда национальной интеллигенции сибирских народов. А. Е. Кулаковский, конечно же, был в курсе дискуссий по проблеме и он, как оказалось, не остался безучастным к ее обсуждению, поскольку она имела прямое отношение к его родному народу, как народу, принадлежащему к группе сибирских «инородцев». С другой стороны, раздумья А. Е. Кулаковского об исторических судьбах родного народа были вполне естественными: как образованный и начитанный человек он не мог пройти мимо судьбоносных вопросов жизни родного народа в свете событий и процессов, происходивших тогда в России и мире. И совсем не случайно в этой связи он говорил о внутренней, «глубокой убежденности» в той «мысли», которой собирался поделиться со своими единомышленниками, а именно мысли «о возможности и даже неизбежности вымирания якутов».
Итак, А. Е. Кулаковский вьщвинул в своем письме тезис о вымирании якутов, который содержит следующие положения.
Проблема вымирания народов, в данном случае якутов, – проблема общечеловеческая. И то, что автор письма вышел на вопрос такого уровня, показывает его как человека незаурядного ума, человека, мыслящего крупными, глобальными категориями.
Проблема вымирания народов, в данном случае якутов, – проблема и общественно-политическая. И то, что А. Е. Кулаковский рассматривает ее как один из острейших вопросов общественно-политической жизни России и на фоне политического миропорядка второго десятилетия XX в., выдает его как выразителя общественных интересов родного народа, как человека, глубоко разбирающегося в политике властей.
Проблема вымирания народов, в данном случае якутов, – проблема и нравственно-философская. С этой точки зрения А. Е. Кулаковский выступает как мыслитель-философ, причем его размышления не похожи на житейские сюсюканья недовольного интеллигента, а являются образцом конструктивного подхода к теме разговора, мыслями действия. В целом же мы имеем уникальный документ, в котором впервые в истории общественно-политической мысли в Якутии к открытому обсуждению предложена одна из самых злободневных проблем российской действительности – проблема вымирания якутского народа.
Это был смелый поступок, по существу вызов российским властям, политика которых, по его мнению, могла ускорить негативные последствия переселения целого народа на север.
Свое убеждение в «критичности положения якутов в данное время» автор письма подкрепил очень вескими аргументами, знакомство с которыми не позволяет подозревать его в какой-то предвзятости или, как он писал, в том, что он «одержим какой-нибудь манией или мнительностью». Первый его аргумент имеет общетеоретический характер и сводится к утверждению о том, что «дикий народ, приходя в соприкосновение с более культурным, вымирает в течение более или менее продолжительного периода времени». Казалось бы, этот аксиоматичный аргумент не нуждается в разъяснениях, но Кулаковский счел целесообразным проиллюстрировать его конкретным материалом о судьбах многих сибирских «инородцев», оказавшихся в «житейском» соприкосновении с более развитым русским народом в результате присоединения Сибири к Российскому государству, а впоследствии – переселения разорившихся крестьян из центра страны, в первую очередь, в земледельческие регионы Сибири. Автор письма превосходство «культурных», т.е. более развитых, народов видел н том, что они в борьбе за существование вооружены знаниями, почерпнутыми из наук, и потому «легче» извлекают все полезное из окружающей природы. Народы, находившиеся на низкой ступени общественного развития, или, так называемые, «дикие» народы, не обладая научными знаниями, не вьщерживают «борьбы за существование» и потому обречены на вымирание. По мнению Кулаковского, якуты не могли избежать такой участи: хотя они и «численно не убавлялись», но «поразительно быстро мельчают, становятся хилее и т.п.».
Второй аргумент, подтверждающий возможность вымирания якутов, – политика российского правительства по отношению к сибирским «инородцам». Из широкого круга ее вопросов Кулаковский сосредоточил внимание на главном – на аграрном вопросе, породившем в то время переселение огромной массы безземельных крестьян из Центральной России в Сибирь. «Ныне, – констатировал автор письма, – громаднейшие губернии Западной Сибири все переполнены: Енисейская, Иркутская губернии, Забайкальская область, пресловутый Амур, словом, все возможные места заполнены переселенцами, шедшими со времени постройки Великой Сибирской железной дороги ежегодно сотнями тысяч (за последнее время в год выходило по 800000– 900000 человек)»10. Кулаковский, конечно же, знал, что осенью 1910 г. председатель правительства П. А. Столыпин и главноуправляющий землеустройством и земледелием А. В. Кривошеин, в связи с подготовкой «нового курса» в переселенческой политике в Сибири, осуществили поездку в этот край, по итогам которой было высказано мнение, что здесь «все обстоит выше всяких похвал»11.
А еще болыне его беспокоили результаты «обследований» «колонизационной емкости» Якутской области вице-инспектора Корпуса лесничих С. В. Маркграфа, который на основе «исследований» только в одном Алданском районе Якутской области обнаружил «колонизационную емкость» в размере 18000000 дес. земли, годной для заселения 1000000 душ крестьян из центра России12. И не зря автор письма так остро реагировал на «чудовищную нелепость рассуждений» этого чиновника, перестаравшегося в оценке возможностей Якутской области в «поселенческом отношении».
Острую критику рекомендаций С. В. Маркграфа А. Е. Кулаковский усиливает своими наблюдениями относительно отсутствия «лишних, свободных земель» в области и указывает, что «занятые» местными жителями земли встречаются «узкой лентой» по рекам Лена, Вилюй и Амга. Переселенцы же могут «селиться» на «незначительных» ленских островах, Ноторе, Алдане, Оймяконе и т.п., где могут уместиться только 20-30 тыс. чел. Автор письма был глубоко прав, когда утверждал, что «селиться переселенцам некуда». В этой ситуации, по предположению А. Е. Кула-ковского, во-первых, двухмиллионные переселенцы, предоставленные самим себе, обречены на поголовную погибель от холода и голода; во-вторых, в целях урегулирования земельной нормы у якутов будут отобраны их «культивированные, насиженные земли», поэтому переселенческая политика правительства обязательно приведет к вымиранию последних («тогда-то мы запоем» свою «лебединую песню»).
И как итог этого – третий аргумент – угроза мировой войны или «опасность взаимного истребления друг друга», «индивидов человечества» из-за «недостатка пищи на земле». В связи с этим А. Е. Кулаковский предложил свое понимание современной
