поерзал на табурете и помаячил пальцами у своих полных, бордовых губ. Володя указал ему наверх печи, где сушилась припрятанная отцом пачка сигарет. Бата взял ее почти трепетно, вскрыв картонную упаковку, достал сигарету и, прикурив, затянулся очень глубоко, словно пытаясь ощутить, как каждая капелька никотина бесследно растворяется в его бездонных легких.
— Люблю цивильные сигареты, — мечтательно протянул Бата после короткой паузы. — Мне в прошлом году «Мальборо» привозили.
— И как тебе «Мальборо»? — спросил Володя чисто из вежливости, дабы поддержать беседу.
— Вкусные!
Выкурив вторую сигарету, он бросил короткий взгляд на стол. В большой миске, под кухонным полотенцем угадывалась половина гигантской ковриги хлеба, что выпекал в печке отец, по собственному рецепту. Ни дрожжей, ни ничего другого согласно технологии, за исключением соли в этом хлебе не было. Только домашняя закваска, и мука, просеянная через сито из дробленого зерна. Это был кисловатый, плотный, но в целом весьма вкусный, а главное сытный хлеб.
— Может, чаю? — предложил Володя.
— Буду, — крякнул Бата и уселся за стол.
К хлебу Володя выложил кусок топленого масла из домашних сливок и патоку. Бата соорудил себе гигантский бутерброд, обильно полил его патокой, расправился с ним в три приема и тут же принялся за второй. Спустя несколько минут от громадной краюхи почти ничего не осталось.
Покончив с угощением, гость снова уселся у печи и закурил. На пару минут он словно впал в полудрему. Затем на полке у печки увидел «Анатомию для художников» Ене Барчаи, взял книгу и принялся ее листать.
— Ай, — протянул явно восхищенный Бата. — Подари, а?
— Это отца! — отрезал Володя.
— А зачем она ему, он же старый?
— С чего он старый то? — возразил Володя. — Сорок лет всего.
— Ну подари? Два барана дам. Три барана.
— Можешь взять почитать. Но с возвратом.
Бата засунул увесистый том за пазуху бушлата.
— Это ты сегодня выл?
— Я что, на собаку похож?
— Ты или нет?
— Ну я.
Будто что-то вспомнив, Бата резко вскочил, что-то буркнул на прощание и вышел из дома. За стенами послышался топот лошадиных копыт.
***
Глава 2
Весь следующий день Володя возился по хозяйству, и молил небеса, чтобы Бата не явился снова. Однако небеса его не услышали. Он прибирался в стайках, когда явились всадники. Вел их Бата.
— Ты поедешь с нами! — приказал он.
— Я никуда не поеду! — возразил Володя.
Бата скомандовал всадникам по-бурятски. Двое спешились и направились к Володе. В руках у них были арканы.
— Я сейчас собак позову, — пригрозил Володя.
— Лучше не надо, — Бата показал охотничий карабин, многозарядный, с обоймой.
Володя встал на изготовку, как в фильмах о монастыре Шао Линь, выставил вперед тяжелые вилы для уборки навоза. Один всадников кинул аркан и вырвал вилы из рук. Второй накинул веревку на плечи Володи. Вскоре он был связан по рукам и ногам.
Отряд спешился и столпился над Володей, все разглядывали его с любопытством, будто видели перед собой неведомого зверя. Володя заметил, что у всех у них были одинаковые глаза, будто соловые и раскосые.
Бата выдернул из ограды толстую длинную жердь, Володю привязали к ней как пойманного дикого волка, прикрепили к седлам двух лошадей и повезли куда-то в степь.
— Карат, Абрек, — заголосил Володя.
Ему тут же заткнули рот грязной рукавицей. Когда его повезли мимо тепляка, Володя заметил, что Карат и Абрек отбиваются от своры маленьких, но очень шустрых и злых собачек. Бата свистнул шавкам, и они помчались за хозяевами. Волкодавы заняли позицию у крыльца в дом, так и не заметили, что похитители увозят их хозяина.
Его бросили сложно тушу убитого животного у коновязи. Затем развязали, скрутили руки за спину и повели к большой юрте.
Выждав удобный момент, Володя рванул вперед, врезал одному из степняков и рухнул на землю, сбитый с ног борцовской подсечкой. Его снова скрутили, но он успел оглядеться, заметил, что находится на стоянке явно зажиточного чабана.
В юрте за длинным столом заседали старцы в богатых дэгэлах и островерхих шапках. Они смотрели на Володю безучастно, потягивая трубки. Возглавляли это заседание колоритные мужчина и женщина средних лет. На мужчине был старомодный смокинг с бабочкой вместо галстука, женщина куталась в богатую шубу из голубого песца.
— Здравствуй, Володя, — поздоровалась женщина. — Кажется, мы с тобой знакомы.
— Вы Дора Матвеевна, мама Баярмы, моей одноклассницы, — ответил Володя.
— Кто я такой ты тоже знаешь, полагаю, — мужчина в смокинге хитро улыбнулся.
— Вы папа Баярмы?
— Я Барнак Баханович, лучший адвокат Читинской области! и Бурятии тоже! Слышал обо мне?
— Нет, не слышал.
— Не успели привезти уже наглеет, — занервничал Барнак Баханович.
Дора покосилась на Барнака и покачала головой. Этот худощавый, явно бывалый бурят, как показалось Володе, даже в дорогой, стильной одежде был похож на облезлого кота из мультфильма о котенке Гав.
У всех участников этого заседания была одна общая особенность, они смотрели на Володю будто изнутри, осоловелыми раскосыми взглядами.
— Скажите, зачем меня похитили? — спросил Володя.
— Раджана, дай ему, пожалуйста, стул, — обратился Барнак к юной девушке. Она сидела в углу за отдельным столом, потому Володя не сразу ее увидел. Девушка поставила табурет у ног Володи не поднимая глаз, явно стесняясь. На столе, за которым она заседала, Володя увидел свиток и перо.
— Присаживайся, — предложил Барнак. — И не пугайся. Нам нужно взять немного твоей крови.
— Это еще зачем? — не понял Володя.
— Протокол допроса пишется кровью.
— Какой еще допрос? — Володя начал злиться. — Что вообще тут происходит?
Барнак кивнул, двое степняков снова скрутили ему руки за спину. Затем он увидел дорогие лакированные туфли на ногах Барнака.
— Раджаночка, подай, пожалуйста, чернильницу.
Володя ощутил, как ему сделали надрез на руке и принялись выдавливать кровь.
— Вот так, видишь? Совсем не больно. Раджаночка, возьми чернильницу. Теперь ты можешь работать.
Володю усадили на табурет.
— Вы за это ответите, — прошипел Володя. — Мой отец художник. У него связи в Чите, в милиции.
— Знаем мы твоего отца, — ответил Барнак. — Ну что, приступим? Кстати, ты бурятский язык знаешь? Просто эти уважаемые мужчины не говорят по-русски.
— Не знаю я бурятского языка! — рявкнул Володя.
— Жаль, — Барнак прищурился. — Родной язык надо знать! Итак, скажи, Володя, это ты выл вчера ночью?
— Ну я.
— Зачем?
— А зачем вы об этом спрашиваете?
— Я задал тебе вопрос, — взгляд Барнака помутнел. — Это ты выл сегодня ночью?
— Говорю же, я.
— Зачем?
— Мне велел внутренний голос.
Заседатели переглянулись.
— Раджана, записала?
— Записала, — глухо отозвалась девушка.
— Как часто ты слышишь этот голос?
— Постоянно!
— О чем он тебе говорит?
— О
