самой выпрямить спину, стремясь к совершенной осанке невесты за роялем. Извлекаемые музыкантами ноты складывались причудливыми узорами и летели в нас, пробивая себе путь сквозь кожу, плоть и кости. Пролетали сквозь тело, заставляя его едва ощутимо дрожать в резонансе, бились об стены, отскакивали и возвращались, затихая и перемешиваясь с новой порцией звуков. Музыка выворачивала душу наизнанку, била, как грозовой ветер бьет морскую пену о камни, купала в своих волнах и выплескивала обратно, чистую и опустошенную.
Когда концерт кончился, еще какое-то время не хотелось ни говорить, ни двигаться. Музыканты и жрец-дирижер тоже застыли на платформе. Пока тишину не разрезал первый хлопок ладоней, который тут же подхватили, усилили сотни других рук, и тут уже грянули в полную силу аплодисменты.
После череды оваций и поклонов, музыканты начали спускаться вниз, а гости вставать с кресел, двигаясь в ту сторону зала, где выставлены угощения и напитки. Наступало мое самое нелюбимое время — время ритуальных расшаркиваний друг перед другом, обмена колкостями, любезностями и сплетнями. Я знала, что сейчас будет: какой-нибудь очередной важный господин, чиновник или член совета, бросится на Анкера и уведет, а мне придется присоединиться к компании слишком сильно надушенных женщин в ярких нарядах. И в другой раз я бы обязательно этому расстроилась, но сейчас музыка будто освободила меня от лишний переживаний. Поэтому я только кивнула и улыбнулась, отпуская своего спутника заниматься светской работой.
Пристроившись к стайке разноцветных, как тропические птички, дам, я взяла со столика тарталетку с черной икрой и тонкий бокал с игристым. Мой белоснежный наряд вызвал пару заинтересованных взглядов, но не более того. Девушки были слишком увлечены беседой.
— Думаю, король уже у Лионы в кармане, — уверенно говорила худая брюнетка с длинным породистым лицом, — Дикарка гордая и сухая, как солдатские сухари. Жрица, конечно, привлекательна, но вряд ли Его Величество страдает от одиночества в спальне.
— Ну, не зна-а-аю, — задумчиво протянула низенькая пышечка с румяными щеками, — Королеве, конечно, нужно и воспитание, и образование, но отбор Единоглазого не пропускает недостойных. Так что он вполне может выбирать по симпатии.
Я поняла, что речь идет о королевских невестах. Тема была интересной, и я уже открыла рот, чтобы задать вопрос и присоединиться к беседе, но тут раздался мелодичный звон. Все, включая меня, повернулись в сторону звука. По залу шли жрецы в белых струящихся по полу балахонах и широких круглых шляпах со звенящими колокольчиками. Высокие, темноволосые, с сияющими серебряными глазами — все они были необыкновенно хороши собой. Но лица с правильными чертами прорезали тонкие сеточки морщин — это была зрелая красота мужчин, у которых в любой момент могут появиться первые внуки.
— Жрецы Онифы, — прошептала завороженная процессией пухленькая девушка.
Я молчала, восхищенно наблюдая, как медленно распадается на части ряд служителей богини мудрости, и мужчины по-одиночке направляются к рассеянным по залу группам гостей. Один из жрецов подошел и к нам. Колокольчики на его шляпе жалобно звякнули, когда он резко остановился. На губах мужчины играла улыбка, но серебряные, переливающиеся, как ртуть, глаза без зрачков, были серьезны.
— Змея, только что укусившая себя за хвост, еще не чувствует боли, поэтому не знает, что произошло. Всякий незнающий беззаботен, и от того счастлив. Хотите ли вы остаться в неведении или готовы узнать часть судьбы, приготовленной вам в следующем году?
Девушки вокруг стушевались, а я сама не зная почему, выступила вперед, сжав от волнения кулаки. Жрец кивнул, колокольчики еще раз звякнули, а моя правая рука неожиданно стала тяжелее. Я развернула ладонь, и увидела, что на ней лежит круглая конфета в яркой бумажной обертке. Пока я разглядывала приобретение, жрец уже пошел дальше, к следующей группе гостей. Я тоже отошла в сторону, не желая открывать предсказание под чужими пристальными взглядами.
«Сердце, любившее тебя, лежит в осколках, и ждет, когда его склеит другая. То, что должно уйти, уйдет».
Я беззвучно шевелила губами, читая написанное на изнанке обертки. На последней фразе замерла, не желая верить словам предсказания. В груди поселился страх, а глаза сами начали искать высокую худощавую фигуру Анкера в толпе. Наткнувшись на него взглядом, я почувствовала, что в зале слишком жарко и легким не хватает воздуха. Потому что он широко улыбался, так, как обычно улыбался только мне, когда мы были наедине. А рядом стояла низенькая брюнетка с лисьим носом. Одна из невест короля.
Обожженное вспышкой ревности сердце плакало у меня в груди, пока я пыталась собраться с мыслями. Мало ли причин могло быть у Анкера улыбаться хорошенькой девушке, помимо той, черной и страшной, которая первой пришла ко мне в голову. Он не простой человек и иногда должность заставляет его вести себя вовсе не так, как он хотел бы. Да и одна улыбка не может считаться преступлением, как бы скуп на них он не был. И если бы не предсказание, испугавшее меня буквально минуту назад, может, мне удалось бы быстро избавиться от дурных чувств. Но пока я пыталась успокоиться, Анкер продолжал разговаривать с чужой невестой, я продолжала смотреть, а мое сердце — болезненно сжиматься в груди.
В любой другой день, уверена, я бы отказалась, не раздумывая. Но сейчас, услышав приглашение на танец, ухватилась за него как за спасительную возможность оторвать взгляд от беседующих. Мне нужно было отвлечься и обрести спокойствие мыслей. Поэтому смелому кавалеру повезло.
Несколько шагов в центр зала, где кружились под нежную мелодию пары, я прошла машинально. Заученные движения танца тело выдавало легко, не требуя от меня особой концентрации на происходящем. И только когда музыка заиграла быстрее, а танец стал сложнее, я почувствовала, что сердце снова ровно стучит в груди, слегка ускорившись вместе с моими движениями. Мой партнер широко улыбался, под густыми усами блестели крупные белые зубы, чуть выдающиеся вперед. Глаза мужчины блестели и неотступно преследовали меня, когда очередная фигура танца требовала от нас разойтись на несколько шагов. Явный мужской интерес вызвал противоречивые чувства. С одной стороны, он мне льстил и я ощущала в этом мстительное удовольствие, своеобразный реванш. С другой, откуда-то со дна души начал подниматься старый страх, появившийся после моих злоключений. С похищения прошло довольно много времени, воспоминания сгладились, а любое внимание мужчин перестало вызывать пробирающий до костей ужас. Но иногда он поднимался откуда-то со дна души, будто не исчез полностью, а только задремал.
Мне показалось, что мои ладони стали влажными, и как только танец кончился, я тут же отпустила руку партнера. В горле пересохло, я облизнула губы,
