class="p1">Добровольцы шли в военкомат
Чтобы не пускал парень нервный
К могилам советских солдат?)
Горы цветов. Яркий, пёстрый
Развернулся у подножья ковёр
Улыбался памятник-остров
Всем невзгодам наперекор
Дед привёл за руку внука
Дал в ладошки букет алый держать
Вот, будет мальчишке наука
Героев нужно каждому знать!
Не хотели их пустить вместе
Не положено! По-одному!
Толпа забурлила в протесте
Пусть идут. Скандал ни к чему.
Ветеран постоял молчаливо
Мальчик опустил свой букет
"С победой, братцы!" Неторопливо
Ему кивнули скульптуры в ответ
Прошёл день. 10 мая
Дед с внуком туда же пришли
И сердце зашлось, замирая
От той картины, что наутро нашли.
Экскаватор работал. Бездушно
Память горстями сгребал
И будто в тревоге воздушной
Ветер стонал, завывал
Старик и мальчик на это смотрели
Прохожий головой покачал…
"Что же вы сделали, звери?"
Не выдержал дед, закричал
Ему было не страшно в окопе
Он не боялся гранат
Он прошагал пол-Европы
Он видел, как брали Рейхстаг
Сейчас волей случая в Риге
Он смотрел как боль всей земли
Люди в урну сгребали. Курили
И что-то про приказы несли
Что знают они про приказы?
Про слова "В атаку!", "Огонь!"
Про смерть, про гвоздистую фразу:
Погиб. В бою. Он герой.
Сейчас ему было так страшно
За то, что внутри у людей
Которые смеются над важным
И начинают превращаться в зверей
"Уйдите", гудели как улей
Но ветеран упрямо стоял
Только слезы на глаза навернулись
Только плакал мемориал
По щеке скульптуры катилась
Прозрачная капля-слеза
Земля гудела, крутилась
И прятали люди глаза
Из камня твёрдые руки
Бессильно памятник опустил
Глаза подернуты мукой.
Кто это варварство допустил?
"Пойдём", — сказал дед угрюмо.
В горле склизкий ком тошноты
Мальчик не плакал. Он думал:
В чем же виноваты цветы?
Душа
Я всегда надеюсь на лучшее, оттирая грязь от колен.
Обрабатывая царапины, жду как прежде — опять — перемен.
Зажимая красные капельки, улыбаюсь — всего лишь нос
Жду, когда же откроется, восхитительно — страна Оз
У меня немногое прожито, за душой — ни шиша, ни гроша
Я верю, что у меня есть главное — хоть какая-то, а душа
И мне страшно с нею живется, она рвётся во все концы
А я ей: сидеть, на место! Без тебя будут борцы
А она не такая трусливая, ей всего-то три тысячи лет
Моей голове — восемнадцать, между ними — пропасть комет
Моя душа — это колокол, за веревки потянешь — звенит
И может, мне ей поддаться? А буду давить — улетит
Биологически Активная Добавка к тебе
Любовь — проблема, не стоило родиться чувствительной
Я уже заболела твоим умением нравиться
Моя жизнь завертелась в потоке вихря стремительном
И мне с собой ни в какую, никак — не справиться
Ты идешь в комплекте с качествами благородными
Которые я не смогла бы обидеть вниманием
Прости, пожалуйста, что чувства — дворняги безродные
Так и жмутся к тебе в поисках тепла и компании
Я сама душу себя слишком резкими мыслями
Тебе нужно в карточке ставить диагноз по правилам
Что с тобой в упаковке БАДы с неба нам высланы
И любовь — это просто побочка от Бога и Дьявола.
Почему вместо завтра сегодня вчера?
Я спотыкаюсь о глупое “завтра”
Хотя я сегодня хочу надышаться
Зачем меня пишет несбывшийся автор?
Заставляя снова от чего-то спасаться
Трибуны ревут, пальцы тянутся к полу
Я навечно останусь на плацу Колизея
Под взгядом толпы — ощути себя голой
Ведь каждый из них плюнуть в душу посмеет
Моё смелое “после” уже без надежды
Во мне умирает великое право
На то чтобы быть человеком как прежде
А не комком из нервов и нрава
И теперь я уже по собственной воле
Закрываю на ключ свое дикое завтра
Ограждаю “сегодня” из “вчера” частоколом
Ты был прав, как всегда, взбесившийся автор
Ты был прав, мне шепча, что людям не верят
Ты был прав на цепи держа страшные чувства
Но теперь навсегда крут и скользок мой берег
Я холодна и бесстрастна к безумству
Это любовь или ответственность?
Ребёнок в каминном зале застыл у портрета отца
Слезы текут безмолвно, это всё — начало конца
С таких же холстин огромных улыбается его мать
Потеряв всех близких людей, он один идёт выживать
Не один. Приехала тётя. Обняла и смахнула слезу
Но можно ли верить вспышке, что летом рождает грозу?
У неё нет дяди, нет сына. Мы в двоем в этом мрачном аду
Она тоже бросит, я знаю. Она ждет, когда я подрасту.
Тетя пьёт вторую бутылку. Мальчик спит, уложила давно
Она сидит молча и цедит дорогое сухое вино
Её гложут странные мысли, как хотелось бы их поменять
Но в голове по прежнему бьётся: ты ему вовсе не мать
Мать может любить за проказы, может любить через боль
Всё не так. Ты не мама. Кто ты? Какова теперь твоя роль?
Ему нужен ещё кто-то рядом, кто придет успокоить кошмар
Ты же не тихая гавань. Ты мятежный по свету пожар.
Хорошо ли с тобой ему будет? Ему нужно кого-то любить.
А кто его любить сможет? Как понять, что это кипит?
Ты смотришь на светлые кудри. На ручки, на ноги, глаза…
И который день вздрогнешь, увидев, что в них глубоко — бирюза.
Что глаза у этого чуда, как ни крути, но всё же твои
Видно, смеялись боги, колдуя что-то своё вам внутри
Это долг или чувства? Попробуй что-то такое понять.
Однажды от тихого: “Мама”, внутри что-то рвётся сиять
Внутри клокочуще — слёзы. От того, как тебя он назвал
Тихий голос шепчет: а как же? Он тогда был ещё очень мал.
Это чувства. И ты его любишь. Просто так, как мама могла.
Обнимаешь — спасибо, сыночек. Я наконец-то всё поняла.
Ангел
Ему хотелось бы выпить — от грусти или от горя
Он пришел в странный бар, где запах как около моря
Ему наливали рюмку, он пил и ругался сильнее
И вот уже рядом не гости, а черти и полузмеи
“Мы с собой его рядом удержим
