Женщины помахали ей — Кейт здесь знали. Та, которая скребла ступеньки, с трудом выпрямилась при ее приближении.
— Марты нет дома, милочка, — сообщила она. Кожа у нее на руках покраснела от холодной воды. Звали женщину Этель Дэниэлс. — Я стучалась к ней рано утром, но мне никто не открыл.
— Может, она еще спит?
Но ведь даже Кейт не сомкнула глаз, хотя находилась довольно далеко от Бутля, в Омскирке. А заснуть здесь, в самом эпицентре светопреставления, было решительно невозможно. Особенно учитывая то, что Марта просыпалась от малейшего шороха.
— Вообще-то, милочка, я вошла внутрь, чтобы узнать, не случилось ли чего, и увидела, что кровать не разобрана. Прошлой ночью Марты здесь не было, точно вам говорю. Я в этом совершенно уверена, потому что у нее есть привычка во время налетов включать радиоприемник на полную громкость, а выключает она его после выпуска последних известий, которые выходят в полночь, и только потом идет спать. — Женщина зябко повела плечами. Для холодного декабрьского дня она и впрямь была одета слишком легко. Рукава старой шерстяной кофты были закатаны до локтей, а на старых комнатных войлочных тапочках зияли многочисленные дыры. — Знаете, я, пожалуй, займусь своими ступеньками. И пусть этот негодяй Гитлер не думает, что несколько бомб способны помешать женщинам Ливерпуля содержать свои дома в чистоте.
— Вы правы. — Кейт одобрительно кивнула, хотя и не могла припомнить, когда в последний раз сама терла скребком ступеньки собственного крыльца. Пожалуй, что никогда.
— Вы не поверите, — продолжала Этель, которая к этому времени уже посинела от холода, — но моя внучка Бетти, дочка нашей Эйлин, проспала всю ночь без задних ног. Ни разу не проснулась, представляете?
— Уму непостижимо, — согласилась Кейт. Вот она, беззаботная юность. Впрочем, надо что-то делать, пока она сама не замерзла до костей. Сунув руку в почтовый ящик Марты, она вытащила оттуда ключ, висящий на шнурке. Вот так, никаких хлопот и проблем. — Пожалуй, я войду и подожду Марту внутри. — Если повезет, ожидание будет недолгим.
Впрочем, в доме оказалось не намного теплее, чем снаружи. На решетке камина лежала вчерашняя холодная зола. Теперь повсюду царил холод, а дров на всех не хватало. Даже если кто-нибудь заболевал, в его спальне больше не разводили огонь. А когда приходили гости, камин в гостиной растапливали в самую последнюю минуту.
В прошлом году, как раз на Рождество, Кейт как-то попыталась перенести огонь из столовой в гостиную, вооружившись совком и металлическим ведром и призвав на помощь все свое мужество. Все закончилось тем, что она сильно обожгла себе пальцы и едва не сожгла ковер, после чего поклялась, что никогда больше не станет повторять ничего подобного.
С утомленным вздохом опустившись в мягкое кресло Марты, стоявшее у окна, Кейт решила, что немного отдохнет, а потом непременно разведет огонь и приготовит чай, если в доме есть дрова и заварка, разумеется.
Помимо холода, маленький домик Марты отличался безупречной чистотой. На полках рядом с камином, как солдаты на параде, выстроились в ряд ее книги. Латунное распятие, возвышавшееся в центре каминной полки, с обеих сторон охраняла коллекция статуэток святых. На буфете красовалась маленькая елочка, которую много лет назад сделали из зеленой гофрированной бумаги Лили и Джорджи, рядом стояла фотография Джо — мальчик явно гордился собой и тем, как он выглядит в солдатской форме. До войны возле фотоснимка всегда горела свеча в стеклянной баночке, но сейчас достать свечи было ничуть не легче, чем лампочки для новогодней гирлянды.
Кейт вдруг ощутила, как в ее душе поднимается волна негодования. Подумать только, она уже пережила одну большую войну, а теперь ей на смену пришла другая. Вот только на этот раз, в отличие от прошлых лет, никуда вступать не требовалось. Оставалось лишь сидеть дома и ждать, пока вас не разнесет на куски во время воздушного налета.
Женщина уже погрузилась в полудрему, когда в дверь кто-то постучал. Она едва не подпрыгнула от неожиданности. Марта!
Но вряд ли Марта стала бы стучать в собственную дверь, спрашивая позволения войти. Кейт с трудом поднялась на ноги и заковыляла по коридору, всей душой надеясь, что к ней не пожаловал кто-либо из соседок, сгорающих от нетерпения обсудить налеты, Гитлера, нехватку одного и дефицит другого.
— Здравствуйте! — На пороге стояла миловидная темноволосая девочка лет четырнадцати. В руках она держала исходящую паром чашку чая и блюдечко с двумя квадратиками сухого печенья, выглядевшими вполне съедобно. Кейт решила, что это, должно быть, и есть Бетти, внучка Этель.
— Очень кстати, — улыбнулась Кейт.
— Без сахара. Бабушка говорит, что вы не кладете его в чай.
— Так и есть. — И Кейт протянула руку, чтобы взять у девочки чашку. Но Бетти быстро перешагнула порог, по-прежнему не выпуская чашку из рук, и Кейт ничего не оставалось, как отступить в сторону, чтобы позволить ей войти.
— Надеюсь, вы не станете возражать, если я задержусь у вас ненадолго, — жизнерадостно защебетала девочка. — Бабушку одолело желание сделать уборку, после налетов с ней всегда так бывает; так что где бы я ни сидела, она ворчит, что я путаюсь у нее под ногами.
— Разумеется, я ничуть не возражаю, — улыбнулась Кейт, хотя на самом деле возражала, и очень сильно, поскольку думала только о том, как бы поскорее вернуться в кресло и немножко подремать. — Ты уже окончила школу? — спросила она, когда они уселись у холодного камина.
— Нет, я сдала экзамены, получила стипендию и учусь в католической школе при монастыре Сифилд, — с гордостью ответила Бетти, и Кейт охватил жгучий стыд оттого, что она решила, будто девочка из обычной рабочей семьи способна лишь на то, чтобы посещать занятия в государственной школе. — Я останусь там до тех пор, пока мне не исполнится шестнадцать или восемнадцать, как на том настаивает мама. Но я предпочла бы сбежать оттуда пораньше и уйти в армию.
— В армию берут только после восемнадцати лет, — сообщила ей Кейт.
В ответ Бетти пренебрежительно фыркнула.
— Да к тому времени и война может закончиться! Надеюсь, когда мне исполнится шестнадцать, я смогу притвориться, будто я старше. Кто-нибудь наверняка проделывал нечто подобное и раньше. Вот он, например. — И она кивнула на фотографию Джо на буфете. — Он выглядит никак не старше четырнадцати.
— Да, здесь ему как раз четырнадцать лет. — Глаза Кейт наполнились слезами.
— Так я и думала! — торжествующе воскликнула Бетти. — Я была тут только раз, и мне очень хотелось расспросить Марту о нем, но я ведь с ней едва знакома. Я даже не знаю, как ее фамилия. А бабушка всегда называет ее только по имени.
— Ее фамилия Росси, — сказала Кейт. — Марта Росси. Ее муж был итальянцем.
— А как звали его? — Последовал очередной кивок в сторону фотоснимка на буфете.
— Джо. — Откидываясь на спинку кресла, Кейт почувствовала, что вот-вот расплачется. — Хочешь, я расскажу тебе о нем? — В конце концов, это поможет им скоротать время в ожидании Марты.
