чину.
Ивану Петровичу сильно захотелось присесть. Но чувствовать он себя стал, между прочим, куда лучше: тяжесть из организма начала постепенно уходить. «Или я привыкать стал просто? – он поднял глаза на зеркало, – нет, и правда, будто чуть схуднул, вон даже мешки как-то спали, уже глаза не кажутся мелкими бусинками».
– Будешь хорошо себя вести – быстро поднимешься, не унывай, – приободрило его насекомое, – я большой знаток аппаратных игр, всё реально, я тебе подсказывать буду! А если будешь борзеть, у меня разговор короткий, – таракан красноречиво провёл одной из ножек между своими туловищем и головой в том месте, в котором у людей шея.
В коридоре хлопнула дверь. Оба – таракан и Иван Петрович – обернулись в сторону раздавшихся шагов. Они слышались совсем недолго, до женского туалета.
– О! Вот и София Александровна, легка на помине! – обрадовано выкрикнуло насекомое и побежало по стене к розетке.
У зеркала таракан остановился, залез на его торец, чтобы посмотреть ещё раз на мужчину, и на прощание добавил:
– Ты вот что ещё, Ваня…
– Что? – Иван Петрович очень быстро перестроился и теперь обращался к таракану как к начальству, слегка согнувшись в поясе и с отображённой в голосе готовностью исполнить любое поручение.
– Проследи, чтобы твои не курили в туалете. Трудно мне дышать тут, не комфортно.
– Хорошо, я разберусь с этим!
Таракан исчез в щели между стеной и розеткой, а новоиспечённый начальник отдела ещё стоял, некоторое время прощально помахивая ему рукой.
– Всего вам доброго!
В зеркале тем временем наладилось. Иван Петрович удивился за сегодня в который раз: на него смотрел всё тот же молодой человек, долговязый, нескладный и худощавый, с небольшим анекдотичным при его сложении животиком, с серым измученным лицом клерка. Глаза только стали мудрее. Это единственное, что осталось в нём от начальственного облика.
– Ну и ладно! – слегка обиженно сказал вслух он, – и правда, рановато я размечтался. Нужно расти ещё и расти…
Он застегнул пиджак и вышел из туалета почти в таком же подавленном состоянии, в каком его бывший начальник недавно покидал работу. Даже слезинка сползла по щеке. Постоял, повздыхал в коридоре. Потом, наконец, решился и шагнул по направлению к крылу руководства.
Всё в той же полной тишине он прошелестел по коврам до вожделенной приёмной вице-президента. Дверь была открыта. Он набрался смелости и заглянул. Там никого не было. Дверь самого вициковского кабинета также была нараспашку. Ноги сами несли туда, но зайти он не решился – бочком подобрался, спрятался в уголке между раскрытой дверью и стеной, оттуда чуть высунул голову и заглянул в «святая святых».
Окно в кабинете было открыто, из-за этого сквозило: лёгкие шторы развевались на полкомнаты, как флаги в героическом фильме. Иван Петрович жадно посмотрел на огромное кожаное кресло, мягкое, удобное, потом поднял глаза выше – там висел портрет президента страны. В стекле, его покрывавшем, отражались развевающиеся шторы, будто президент шёл к нему, Ивану Петровичу, сквозь бурю или даже какое-то сражение и дым.
Начальник отдела, повинуясь рефлексу, вышел из своего укрытия, выпрямился и руки вытянул по швам. Лицо его сияло самоотверженностью, преданностью и теми бликами, что попадали на него с болтающегося на ветру окна. Портрет тоже будто шевельнулся. Сначала Ивану Петровичу показалось, что это ветер его пытается скинуть со стены, и надо бежать спасать, но тут президент благодушно улыбнулся и подмигнул ему. Окно тут же с грохотом захлопнулось, шторы повисли на месте, и всё вернулось в статическое положение.
Иван Петрович тяжело дышал, продолжая стоять по стойке «смирно» и таращиться на портрет. Во рту стало сухо, голова закружилась, и все предметы поплыли в радужном сиянии.
Он отдал честь, поднеся влажную руку к потным вихрам на виске.
– Ну, я пошёл… То есть, отправляюсь. Чтобы… Как бы… Приступить к осуществлению деятельности! – наконец, нашёлся он.
Развернулся максимально по-военному, как мог, чуть качнулся, но быстро выровнялся и зашагал к месту нынешней дислокации. Живот вновь стал раздуваться и уже ощутимо болтался при ходьбе. На выходе из крыла руководства Иван Петрович остановился, вытер пот со лба, отдышался и чуть слышно, (чтобы эхом не разнеслось по пустой трубе коридора, и никто его ненароком не услышал) но решительно и твёрдо сказал:
– А с тараканами надо кончать!
И пошёл дальше тяжело, но бодро, чувствуя за спиной отеческий взгляд и поддержку президента. На ходу быстрыми уверенными движениями расстегнул пиджак и ослабил ремень. Больше его не волновало мнение подчинённых и даже таракана. «И даже таракана!» – с удовольствием констатировал Иван Петрович, открывая дверь места осуществления деятельности.
