видела, как он ищет ее, но вместо того, чтобы обнаружить себя, она почему-то шагнула в сторону.
– Егор, ну кого ты там высматриваешь, – услышала Анна голос мамы. – Собирай свои игрушки, пора спать.
– А когда приедет папа?
– Скоро.
– А мама?
– Чем быстрей заснешь, тем быстрей наступит утро, а уже завтра приедет мама.
– Тогда я пошел спать.
– Вот и молодец.
Анна прошла вдоль дома, заглянула в окно спальни. Нет, теперь она уже никогда не сможет лечь в эту постель, даже если Антон купит новую кровать.
Теперь эта женщина всегда будет стоять, а точнее, – лежать между ними, и ничего с этим уже не поделаешь. Ей вдруг захотелось сходить в гости к ненавистной тетке, высказать ей в глаза все, что она о ней думает, сказать, что по ее вине Антон теперь лежит в реанимации и еще неизвестно, чем всё это закончится.
Она подошла к участку соперницы, решительно толкнула калитку. Елизавету заметила сразу. Та сидела на веранде, курила и трепалась с кем-то по телефону.
Из разговора Анна сразу поняла, что речь идет как раз о ее муже.
– Да он телок, говорю тебе, – кричала женщина в трубку. – Как меня увидел, сразу заулыбался, стал в дом приглашать. Сына я, говорит, уже уложил, поэтому нам никто не будет мешать.
От обиды и ненависти Анна сжала кулаки, но продолжала слушать.
– Я ему всего-то пару таблеток подмешала. Да-да, две. Вполне достаточно, чтобы мужик потерял над собой контроль. А если еще и в сочетании с алкоголем…
«Ах, вот оно что, – подумала Анна, – она ему каких-то таблеток подмешала. Вот почему он был такой заторможенный…»
Она шагнула навстречу самодовольной кумушке в надежде изрядно потаскать ее за волосы, но Елизавета уже затушила сигарету и вошла в дом.
«Нет, надо быть выше, нельзя опускаться до уровня этих хабалок, – решила Анна. – Что изменится от того, что я сейчас устрою скандал? Только покажу свою слабость. Она все равно ничего не поймет, а уже завтра побежит подмешивать таблетки очередному мужичку».
Анна решила возвратиться в больницу. Ведь с мамой всё в порядке, она пока ничего не знает, а вот Антон… Вдруг он уже очнулся, а рядом нет никого. До города она добралась на попутках, электрички уже не ходили. В корпус прошла мимо спящего охранника. С надеждой заглянула в палату, однако муж лежал все в той же позе и улучшения его самочувствия, похоже, не наблюдалось.
– Состояние больного стабильно тяжелое, – услышала Анна сквозь сон диагноз доктора, когда тот вошел в палату для утреннего обхода.
Она опять не успела ни о чем спросить. Врач, в сопровождении трех медсестер, скрылся за дверью, но на этот раз Анна решила его обязательно догнать.
Она ходила за доктором из палаты в палату не менее двух часов, потом еще столько же сидела возле его кабинета. Она провожала его в больничную столовую, даже сидела с ним за одним столом, наблюдая, как мужчина с аппетитом поедает красный борщ с белой сметаной. Она шла следом, когда врач возвращался в свой кабинет, но поговорить с ним ей так и не удалось. Как только Анна открывала рот, чтобы расспросить о муже, доктора сразу кто-то отвлекал.
Расстроенная, она направилась обратно в палату Антона. В коридоре ее неожиданно обогнал мужчина в белом халате, за ним быстрым шагом следовал еще один, за ним еще. Вокруг царило какое-то странное оживление, а прямо напротив дверей в палату, на подоконнике сидел… Антон.
– Тоша!
Девушка кинулась к мужу, схватила за руки, заглянула в глаза.
– Тоша! Ты с ума сошел?! Ты почему встал?! Тебе же надо лежать, ты еще совсем слаб.
Антон только улыбался. Его взгляд был устремлен поверх плеча жены, туда, где вокруг палаты суетились врачи и санитары.
– Всё, – выдохнул он. – Бороться дальше не могу. Просто закончились силы, и взять их негде.
– Подожди, о чем ты говоришь, иди сейчас же в палату, ложись! Смотри, тебя уже все врачи обыскались.
Антон вновь улыбнулся, сказал, глядя в сторону:
– Поздно, Анюта. Я и с матерью уже встречался, и с отцом.
– Как встречался? Ты же говорил, что не помнишь своих родителей, что они погибли…
– Да-да. Всё правильно. А тут, представляешь, как только их увидел – сразу узнал.
– Послушай, Тошка, по-моему, ты бредишь. Тебе надо в постель.
Анна попыталась положить ладонь на лоб мужу, узнать, нет ли у него жара, но Антон перехватил ее руку и нежно поцеловал.
– Я ухожу не навсегда, – сказал он. – Я обязательно вернусь, ведь я виноват перед тобой, очень виноват и мне надо вымолить у тебя прощения. Без этого я не смогу успокоиться.
Анна хотела сказать, что прощает его, что она всё узнала и про коварную женщину, и про ее таблетки, но в это время за спиной с шумом распахнулись двери палаты. Девушка обернулась. Санитары вывозили бездыханное тело Антона.
– Ну, всё. Мне пора. – услышала она голос мужа, над самым ухом. – Поцелуй от меня Егорку. Передай ему, что я его очень люблю.
– Но… Как же так?
Не веря своим глазам, Анна не мигая смотрела на мужа, лежащего на каталке и только после того как санитары накрыли его простыней, она повернулась.
– Тоша?
Ей никто не ответил.
– Антон, ты где? Ты не можешь уйти. Ты не можешь оставить меня, ведь у нас сын. Что я скажу Егору?
Анна пошла за тележкой, но перед грузовым лифтом, куда завезли ее мужа, остановилась. Загремели железные двери, и ей вдруг стало абсолютно понятно, что Антона она больше не увидит. Не увидит уже никогда.
– Тоша!
Ее крик растворился в шуме моторов, опускающих лифт. Тело неожиданно пронзила острая боль. Перед глазами все поплыло.
– Тоша, – прошептала она и тут совершенно отчетливо услышала:
– Ой, смотрите-ка, никак очнулась.
Где-то громко хлопнула дверь, послышались торопливые шаги, а через пару минут мужской голос произнес:
– Вы слышите меня?
Анна попробовала открыть глаза. Перед ней стоял доктор в круглых очках и со смешной бородкой.
– Если вы меня слышите, то просто мигните. Говорить ничего не надо.
Анна медленно опустила и подняла веки.
– Вот и хорошо, – заулыбался мужчина. – Вот и славненько. Вы в больнице! Три дня лежали без сознания, но кризис кажется, миновал. Теперь дело пойдет на поправку. Шевелиться пока не пытайтесь. У вас сломаны ребра, и мы постоянно делаем вам блокаду. Ну, вот, собственно, и всё. Отдыхайте.
Доктор дал какие-то указания медсестре и ушел.
Спросить об Антоне Анна опять не успела. Как только она попробовала открыть
