замечательных картин!
Это славное призванье!
И рождается оно через долгие старанья, тренировки, испытанья,
необъятием всего, чтобы множилось тепло!
Сложно, право, через слово, попытаться отразить
как рождается основа, чтобы танец сотворить!
Современные мотивы зарождают красоту,
и народные нам мИлы, в ощущеньи поутру!
Удивительное чувство, поразительный талант -
сотворение искусства, через мышечный формат!
А до Вас же, Обыватель, я желаю показать —
что танцор — он созидатель, сложно телом управлять!
Это дело — не простое!
— то слияние в себе — возмущения, покоя и эмоций на лице!
Так не будь же сквернословен, коли в танце не смога
различить душа такое, чтоб насытилась она!
О певцах, что, голосом и тембром, способны душу озарить,
способны, соло и дуэтом, иные веянья открыть
Чудный образ мы на сцене лицезреем в этот день,
он приятен, вдохновеньем, он развеивает тень!
Освещаясь тусклой лампой, под сияние глазниц
его голос, словно сказкой, опускается на ниц!
Зал утих,
И только звуки, ворожением в душе, развивают муки скуки,
— не вернутся нам уже!
На глазах, приятным блеском, зарождается слеза,
как же чудна, как уместна в этом веяньи она!
Вновь меняются посылы,
и певец, себя томя, на лице таком тоскливом
вдруг, объятием огня, расцветает!
«Эдак сила, эдак дивная струна,
что в моменте посетила, ощущением тепла!»
Возрождается и зритель, и тоска уже не та,
как душевный покоритель насыщает им сердца!
Голос нежен и приятен, образ тает на глазах,
и певец, своею статью, поклоняется в ногах!
Зал, не в силах удержаться, в благодарности ему
бурю сказочных оваций выражает на слуху!
Не возмочь всего величья в эти строки уложить,
не возможно безразличным среди веяний пробыть!
Это дивное касанье, в трепетании души!
Это сложное призванье, в даровАнии любви!
Это трепет, это чувство, это пламя и среда -
где, сиянием искусства, насыщаются года!
Насыщаясь, освещают упоительный порыв,
на сердцах же поселяясь, как волнительный мотив:
— это песня колыбельной, что уставшая уж мать
убаюкивая пеньем, ложит деточку в кровать!
— это встреча, это сладость, коли видятся друзья,
где накрывшая их радость изливается в уста!
— это пение, когда ты на Пути своём решил -
«Что пора бы, уж пора бы, раззадорить себе пыл!»
И, конечно, благодатно ощущение, когда
ты услышал, как приятно исполняется Звезда!
Пусть же каждый ныне вспомнит и в себе он ощутит
что в душе его наполнит и уму не повредит!
А до Вас же, Обыватель, я желаю показать —
что певец — он созидатель, сложно голосом дрожать!
Это дело — не простое!
— то слияние в себе — тембра, голоса, устоя и движенья на уме!
Так не будь же сквернословен, коли песня не смога
подарить душе такое, чтоб воспрянула она!
О театралах и актёрах, что, исполнением души
возмогут, сутью режиссёра, приотворять для нас миры
Зал, движением кулисы, в ожидании чудес затаился!
А актрисы, словно нежные делисы
в кружевах и сарафанах, располОжившись в диванах
затевают разговор, под внимание сторон
Сим вниманием замечен, даже более, увенчан
был приезжий господин, что явился не один
— Ах, скажите вы мне ради интереса моего -
что такого в том наряде, что возвысило его?
Не красавец он же, право!
Нет и звания при нём!
Но сердечко воспылало, и трепещет день за днём!
— Что Вы, Любушка, извольте, не томите же себя,
эти мысли отпустите, не достоин он тебя!
Не достойно нам, по чину, да с холопами дружить,
пусть родит в себе мужчину, дабы нам чем угодить!
И под лёгкое молчанье, завивается сюжет,
но, навеянный печалью, затихает, тает свет…
Завершается та сцена,
И, меняя антураж, зарождается дилемма, декорацией пассаж!
Видим мы уже мужчину, заходящего из вне,
а девица, под личину, — та, желавшая причину
устремляется к нему, словно в пламенном бреду:
«Ах, извольте, милый сударь, как же рада, посему
я увидеть в этом удаль, что вас вижу, поутру!
Приглашаю Вас на кофе, приглашаю до себя,
не хотелось бы в народе раскрываться, чтобы я -
душу грешную, да Вам бы приоткрыла в этот день,
в ней поются дифирамбы о любви до Вас моей!»
Господин же, не стесняясь, нежно за руку берёт,
А она, не противляясь, в ощущении полёт -
только, радостью безмерной, отражается в устах,
и личиною, да скверной, поселяется в сердцах!
Вновь меняются сюжеты, переносится мы в дом,
где, под страсти, жарким летом, видим вместе их, вдвоём!
Обнимает он так нежно, он ласкает её стан,
а она же — безутешна!
Вдруг, подпрыгивает зал!
В этот миг, когда одежда уж касается земли
та, что веяла надежды, трепетавшая во дни
оказавшись где-то рядом, может кофе возжелав
уловила она, взглядом, как колышется кровать!
— Значит, Любушке не можно?
Значит, чином не дорос?
Как же ты, неосторожно, распустилась до волос?!
— Я не буду извиняться!
Ты не стоишь и того, чтобы было объяснятся, как дошла я до сего!
И такое началося — я не в силах описать!
— страстью, ненавистью, злостью, наполняется кровать!
Восхитительная сцена — столько чувства и огня!
А актёры — несомненны, в исповЕданьи себя!
Зал, лишь бурею оваций восхищается игрой!
Не могу не наслаждаться, посвящая вечер мой!
Лицедеи кто-то скажет!
Кто отметит: «Да легко, малевать себя покраше,
зарождая и тепло!»
Кто отметит: «Я не знаю, и ведаю всего!
Но, театр посещаю, мне приятное оно!
Мне приятны перемены и метания души!
И, конечно, несомненны, в восприятии они!»
Кто иначе отнесётся,
не пытаясь ощутить, только отзывом сошлётся, чтобы ленушку сокрыть!
Ну, а я же, если честно, невозможен описать,
чтобы выразить уместным, как приятно наблюдать:
— как сияет дивный вечер в театральном большинстве,
и отмечу, что замечен я не первый раз уже!
— как волнует, ощущеньем, ворожения порыв -
что, подобно насыщенью, глубиною, где-то скрыт!
Бесконечное начало, чтобы было описать -
как душа твоя кричала, как вкусила эту сласть!
Но наши жизни — вот театр!
Вот, где рождаются актёры!
Здесь всё живое — Гамлет, Мавр,
Судьба — за сутью режиссёра!
Умейте же, о, Господа, увидеть жизненных сюжетов,
они насытят вам года, они важнее постаментов!
И то, как, жизнью вы своею, под эти пьесы подошли -
я уверяю, незабвенным, вас отражает на Пути!
А до Вас же, Обыватель, я желаю показать —
что актёр — он созидатель,
