сложно музыку рождать!
Это дело — не простое!
— то венчание в себе — инструмента и настроя, что рождается в душе!
Так не будь же сквернословен, коли музыка собой -
ни затеплила такое, что является Тобой!
О художниках, что, кистью, являют нам своих картин,
что, осязанием лишь жизни, приоткрывают чудный мир
Талант рождает дивный танец, воображения полёт,
картину мира, через «глянец», художник кистью создаёт!
Лишь взявши в руки инструменты,
да что там, только карандаш!
— так безмятежно, боголепно, эскиз рождается, пейзаж!
Ведёт рукою он, и плавно преображает вид хоста,
движенье мягко и гуманно,
Душа, в тот миг его душа!
— сияньем глаз и ходом мысли, вливает в мир свои мечты,
О, как прекрасны, бескорыстны предначертанья красоты!
Рождён уж образ, есть фрагменты, чтоб краски взять и привнести
на толстый холст, да аргументы,
— движенье мыслей обрести!
Вот расцветает в ярком цвете долина, полная цветов!
Я вижу, чувствую в моменте их даже запах, что с лугов
доходит утром, на рассвете, неся собою аромат,
он — так приятен и уместен, он — словно дивный променад!
Меняет краски, добавляя, художник в избранный сюжет,
луга и рощу исполняя, касаньем ветра в тот момент!
И в мыслях, словно возродилось, во осязании, когда
когда походу растворилась, ушла, исчезла суета!
И лишь деревья, своими шумом, так упоительно нежны,
они развеивают думы, и так пленительно милы!
И вот, финальная прямая — тропа, идущий человек,
а на лице его, скупая, слеза, утраты многих лет…
Идёт один он по тропинке, а рядом с ним его мечты,
Какие видит он картинки?
Чем насыщаются черты?
К чему слеза, вокруг когда — шумят луга и дышит лес?
«Художник, что же ты, тогда, таишь от нас на всё ответ?..»
Талант немого разговора, где только кисть —
его черта,
он зарождает, вновь и снова, вопрос:
«А что там? — скажи тогда!»
Пейзаж касается до сердца, приоткрывая нам черты,
он в новый мир резная дверца, познаньем вечной красоты!
О, сколько чудесное виденье нам открывается порой,
когда художник, проведеньем, холста касается душой!
Там краски, светом изливаясь, рожают множество причин,
чтоб глаз, картины прикасаясь, вообразил бы дивный мир!
Чтоб сердце вдруг затрепетало!
Чтоб отразились на душе — великолепие и слава,
соединённые в Творце!
Смотрю на стену, там картина,
да нет же, это чей-то лик!
— портрет, немыслимой мне силой, вдруг зарождает некий миг,
в котором кроются вопросы:
«А, кто этот человек?»
— а на уме творятся грёзы, в попытке выискать ответ!
«Когда он жил?
Зачем стал нужен талант художника ему?
А может, день объят был стужей, и было время посему?
О чём он думал, сидя в кресле, когда черты его лица
преобразились и воскресли, слияньем кисти и холста?
И в этот миг в тебе прозренье рождает многое собой!
— он, словно взрыв, что наслажденье, предвосхищает всей душой:
«Красив талант, художник — гений!
Ах, как же сотканы черты!
Он — несомненен, откровеньем!
Он — отраженье чистоты!»
Не в силах глаз на том моменте я оторвать, чтоб от холста
найдя причину, в аргументе, уйти, не смЕнивши лица!
Модерны, «сюры» и такое — увы, не трогают меня,
они в душе — что ли пустое?
Они — не знают ЕстествА!
А до Вас же, Обыватель, я желаю показать —
что художник — созидатель, сложно кистью управлять!
Это дело — не простое!
— то слияние в себе — ощущения покоя и картины в голове!
Так не будь же сквернословен, коль художника рука -
не затеплила благое и на душу не легла!
О танцорах, чьи тела — это грани Естества,
в достижении предела, исполненьем волшебства
Дивный танец, в этот вечер, так прекрасен и красив,
он, касанием, прелестен, нежной ласкою, уместен!
Манит он и увлекает, на благое возбуждает,
он приятен на порыв, под пленительный мотив!
Тело, нежно изгибаясь, танцовщице подчиняясь
говорит оно с тобою!
И ногою, и рукою, и движеньем головою
насыщая дивный вечер, красотою что увенчан
ощущением любви, в зарождении мечты!
Вот печаль её постигла, это сразу было видно,
было видно, как она прикоснулась до лица!
Прикоснулась, вот опять хочет душеньку терзать,
хочет, чтобы этим телом лишь одна владела!
Хочет что-то показать?
— тело жаждет танцевать!
Извивается от горя, нет душе её покоя,
утомилася она, а у зрителя слеза…
Но меняется вдруг танец, насыщается, что глянец
ощущением тепла, как возносится рука!
И её черты, сменяясь, чем-то новым отзываясь
образуют, наполняют, на сердцах приоткрывают
удивительное чувство, осязанием искусства!
Это чудное касание, безупречное слиянье
страсти, тела и огня, в исповЕданьи себя!
Много танцев у народов, что живут под небосводом,
много дивное во дне открываем мы в себе!
Безупречие, собою, дарят люди, что, душою, телом, мыслию, себя
могут, в танце вознося, отнести до высоты, где пределы красоты!
Освещаются в народах безграничные пути,
в парах, группах, хороводах исполняются они!
Замечаю я, как в поле собирается народ,
по своей, по доброй воле, запускают хоровод!
А сердечко, словно манит, словно в поле к ним зовёт,
и поёт, и услаждает, в хоровод меня несёт,
— ощущение — полёт!
Три девицы, словно птицы, выплывают в этот миг,
осветила их зарница и сияет чудный лик!
И движения красивы, и ласкаются они,
освещая эти нивы безупречием любви!
Вижу я, что утомились, покидают они круг,
Но за ними появились три парнишки, а вокруг -
а вокруг, веселым танцем, расширяя хоровод
украшается убранство до невиданных широт!
Ох, и славное начало, что душа мне повенчала,
повенчала мне она ощущение добра!
Как-то видел на Кавказе, среди гор я, на показе
как достойнейший мужчина, что высокий и по чину
исполняет, от души, танец пламени любви!
Эта дивная лезгинка, зажигательной картинкой
отражаясь на глазах, поселяет на устах
восхищения порыв, под стремительный мотив!
Не могу я устоять, чтоб его не поддержать,
выбивая ритм ладонью, не найдя себя покоя!
Не найдя такого места, тишиною что уместно!
— это буря, этот шквал, это пламя и аврал!
Удивительное чувство, в ощущении безумства!
— осязание огня, в насыщении тебя!
На балете оказался, хоть идти не собирался,
но такое ощутил, что иное отворил!
Тело, нежно изгибаясь, лишь танцорам подчиняясь
говорит оно тебе: «Это новое во дне!»
Красота всего момента, что достойна комплимента
насыщая дивный вечер, красотою что увенчан
зарождает в этот мир
