у него осталось, но я уверена, что мой отец думает об Аресе Кинкейде как о сыне, которого у него никогда не было, но которого он всегда хотел.
И кто может его винить? Кинкейд никогда бы не сел в машину пьяным и не въехал бы на ней в стену.
Нет, это все я.
Я протягиваю руку, нащупывая пальцами одну из рубашек Кинкейда.
У меня появилось внезапное желание узнать, каково это — быть такой, как он. Не быть неудачницей. Быть той, кем люди восхищаются. На кого равняются.
Может быть, если я надену одну из его футболок, часть его доброты передастся и мне.
Ладно, это прозвучало очень грязно.
Но попробовать не помешает, верно? Надеть его футболку, чтобы попытаться впитать немного его доброго смысла… и это звучит просто отвратительно.
Мне стоит уйти и не совершать этого. Или нет.
Я снимаю мокрые каблуки, бросаю сумку на пол и начинаю расстегивать пуговицы на мокрой рубашке. Я сдираю ее с себя, позволяя ей упасть на пол с влажным шлепком, и это кажется раем. Воздух прохладный, он сушит мою влажную кожу.
Мне очень, очень хочется снять и лифчик, но я не могу допустить, чтобы девочки вышли поиграть. Моя грудь не огромная, так что покачивание сисек не будет проблемой, но мои соски имеют тенденцию играть в пикабу в самые неподходящие моменты. Не то, чтобы мой лифчик сильно скрывал их в данном состоянии.
Боже, что за день, а еще ведь утро.
Мне очень нужно не облажаться сегодня.
Пожалуйста, пусть сегодня все пройдет хорошо.
Нуждаясь в спокойствии, я кладу руки на бедра и наклоняю тело вперед, медленно позволяя рукам скользить по бокам ног, пока они не упираются в пол, а грудь не прижимается к бедрам.
Задержитесь в этой позе и вдохните. Затем я выдыхаю.
Я занимаюсь йогой с тех пор, как стала трезвой. Мне посоветовал ее мой психотерапевт, и она действительно помогает мне.
Я знаю, может показаться странным выполнять движения йоги здесь, в раздевалке, но мне нужен момент, чтобы расслабиться и сосредоточиться, и сейчас я делаю это именно так. Старая я просто послала бы все к черту.
— Кхм. — Звук глубокого, тембрального голоса, раздавшийся позади меня, заставил меня резко выпрямиться и обернуться.
И, о Боже, нет.
Арес Кинкейд.
Он стоит прямо там, по другую сторону комнаты.
А на мне нет рубашки.
Блядь.
Глава 2
— О Господи, черт, мать твою! — прохрипела я в полном ужасе, сжимая руки на груди.
— Как много нецензурных выражений для одного предложения. — Арес наклоняет голову в сторону, на его лице отражается веселье.
— Я-я… — Я растерялась. Я понятия не имею, что сказать. Я вся такая, Иисус, мне нужно твое божественное вмешательство.
Я стою полуголая перед Аресом Кинкейдом.
Мой отец будет так зол, когда узнает.
Пожалуйста, не дай ему узнать.
— Я не думала, что здесь кто-то есть, — наконец-то смогла вымолвить я.
— Ясно.
Его глаза опускаются с моего лица и начинают следовать вниз по моему телу. Я вижу искру интереса в его глазах, и меня удивляет вспышка жара, которую чувствую между ног.
Я уже говорила, что Арес Кинкейд хорош собой?
Я видела его по телевизору и на фотографиях, но впервые вижу его во плоти. Он весь в рельефных мышцах, твердых гранях и с золотистой кожей. Темная щетина покрывает его сильную челюсть, как будто он не брился несколько дней. Поразительные голубые глаза, которые все еще работают над моим телом, и темные волосы, которые стали короче, чем были раньше. Я помню, что у него были более длинные волосы.
В любом случае, он горяч. Ну если вам нравится такой тип — качки — мне нет.
А что мне нравится?
Честно говоря, я уже не знаю.
До того, как я стала трезвой, мне нравились парни, которые любят веселиться. Грязные, грубые парни. Парней, с которыми я могла напиться. Квинтэссенция плохих парней.
Спортивные, серьезные и стабильные никогда не были в моем репертуаре.
А может, должны были бы быть.
Но не он, конечно.
И не в ближайшее время. Отношения — это не то, что меня интересует. Оставаться трезвой — да.
— Итак… — Его глаза наконец-то возвращаются к моим, и я бросаю на него раздраженный взгляд из-за того, что он откровенно разглядывает меня. Ублюдок даже не соизволил смутиться. Он просто улыбается и пожимает своими большими плечами. — Может быть, это безумный вопрос, — теперь его губы подрагивают от удовольствия, — Но кто ты такая? И почему стоишь здесь согнувшись, без рубашки?
— Я… послушай, ты не возражаешь, если я надену свою рубашку обратно? — я делаю шаг назад, наклоняюсь, чтобы посмотреть на свою рубашку, которая все еще лежит на полу влажным пятном.
— Нисколько. Давай. — Он делает жест рукой в мою сторону, но не делает никакого движения, чтобы отвернуться от меня. Он просто стоит и смотрит на меня своими пылающими глазами, прожигающими меня насквозь. Цвет напоминает мне пламя, когда оно достигает своей самой высокой температуры.
— Не мог бы ты отвернуться? — я бросаю на него пристальный взгляд, крепко сжимая руки на груди.
Покачав головой, он издал смешок, от которого мышцы в моем животе сжались.
— Конечно, — говорит он. — Я уже все видел…
Его глаза опускаются на мою грудь, а затем медленно возвращаются к моим глазам. Жар в них неоспорим. Как и внезапная пульсация между моих бедер. У меня давно не было секса. Вот почему я так реагирую. Только в этом причина.
— Но я могу быть джентльменом.
— Ух ты. Мне тааак повезло, — саркастически бормочу я, когда он отворачивается.
Я снова слышу его смех.
И у меня снова сжимается живот.
Я наклоняюсь, чтобы взять рубашку, и быстро натягиваю ее, морщась от ощущения мокрой ткани на моей теперь уже сухой коже. Я застегиваю пуговицы, начиная сверху и
