прямо сейчас да поищем, – предложил Хосе.
Все дешевые квартиры и бунгало оакзались заняты. Кроме одного, около которого сидел котенок. Котенок – это хороший знак. Нам сюда.
– Семь тысяч в месяц, – назвал свою цену неулыбчивый хозяин.
– А если за три месяца вперед? – Хосе попытался сбавить цену.
Не сразу, но согласился хозяин на пять пятьсот.
– …Только деньги сразу не отдавай, – вдруг сказал Томо.
Мы сидим с парой хорватов в прибрежной кафейне в ожидании Хосе и Марии.
– Почему? – удивилась я.
– Надо поторговаться, и они еще скинут. Вытащи пятнадцать тысяч и скажи, что больше нет!..
– Как это?
– Ну смотри: я продавец, Саня покупатель, – и оба блестяще разыграли сценку.
…Томо ставит на кофейный столик Санину сумочку – типа товар.
– Хау мач? – равнодушно спрашивает красотка Саня.
– Девятьсот, – так же равнодушно отвечает Томо.
– Ноу, – разворачивается, словно уходит.
– Подожди, подожди! Восемьсот, – сбавляет Томо.
– Двести! – предлагает Саня.
– Ноу, – обижается Томо.
Саня делает вид, будто уходит.
– Семьсот!
– Четыреста!
– Пятьсот!
– Окей! – и Саня якобы достает кошелек.
Занавес. Аплодисменты.
– Поняла, Олга?
– Поняла, – вздыхаю я, ощущая себя полной бездарностью.
Артисты переглядываются.
– Давай-ка сюда свои деньги, – говорит Томо.
Он отсчитывает из кипы ровно пятнадцать тысяч бат, возвращая мне полторы, предупредив:
– Будешь сидеть в машине.
– Даже не выходи, – машет рукой Саня.
…Уж не знаю, что там было без нас с Сашей – чилийцы и хорваты со всех сторон интенсивно обрабатывали тайских хозяев. Зная особенность тайского менталитета, Хосе вел переговоры с пачкой денег в руке, которую все время совал хозяину под нос. В конце концов тот не устоял.
Через полчаса нас выпустили из машины:
– Все, заселяйтесь!
– Они что, согласились на пятнадцать?
– А как же.
Вот что значит профессионалы-бизнесмены.
Горячая вода
На новом месте мы сразу почувствовали себя свободно, как дома. Вернее, как на даче. Эта мойка на улице, эта близость к природе, даже комары как родные. Мы так устали щемиться в чужом особняке, где нас постоянно ставили на место, что отдыхали душой, не обращая внимания на разные бытовые сюрпризы.
А они были. Например, вода из уличной мойки стекала по трубе прямо в лужу в двух метрах. В луже водились лягушки.
– Ну и ладно, – сказала я.
– …Представляешь, мы сняли жилье всего за пять тысяч! – поделилась радостью я с дочкой по телефону.
– За ско-о-лько? – удивилась она из Америки.
– И холодильник, и телевизор, и кондиционер, и горячая вода…
Горячая вода для сибиряка – это особая, некаждодневная ценность.
– Даже горячая вода есть? – восхитилась Инна. – Правда?
Горячая вода есть, чистая правда. Другое дело, что она была всегда только горячей… Видимо, сборники дождевой воды стояли в железных бочках, и вода в них сама по себе нагревалась на солнце, и… Приходишь с улицы, пот ручьем, с ног валишься, бросаешься в душ, открываешь воду… и на тебя льется кипяток!.. Причем какого-то желтого цвета – видимо, трубы были старые и ржавые.
– Ничего страшного, – сказали мы сами себе. – Все равно она экологически чистая. А к вечеру остынет, и можно будет нормально помыться под прохладной водой.
Колючая проволока
Нам очень нравится наш новый домик – просторный, уютный, очень толково меблированный старой, но добротной мебелью. Как во всех тайских домах, в доме две двери, которые нужно держать открытыми настежь, для сквозняка.
С одной стороны виднеется пышное манговое дерево, – с него ежедневно падают поспевшие желтые плоды. А с другой стороны обширный пустырь, от которого наш ресорт отгорожен забором с колючей проволокой в пять рядов.
Я бы даже не обратила на это никакого внимания, но Саша…
Дело в том, что он родился и вырос в «почтовом ящике» (не скажу названия – это военная тайна). Из окна его дома виделся шикарный речной пейзаж, но всю сознательную жизнь он смотрел на реку сквозь колючую проволоку.
– Да что же это такое: вроде уехал на край света, – и тут «колючая проволока»! Наверное, я ее себе материализовал.
– А ты подумай о чем-нибудь хорошем! Что ты любишь?
– Как ни странно, играть на фортепиано.
***
– …Оля, скорее иди сюда! – позвал он меня к задней звери.
Саша указал мне на змею, которая ползла по колючей проволоке. Маленькая зеленая змейка, пальмовая гадюка, плавно скользила по проволоке между шипов, то и дело переползая на разные уровни.
И тут Сашу осенило:
– Я понял – это никакая не колючая проволока: это нотный стан! Вон пять линеек! Я материализовал себе нотный стан. Надо будет развесить по нему ноты.
Кажется, жизнь налаживается.
Клавиши
Нежданно-негаданно Хосе привез нам электрическую клавиатуру.
– Олга, даю тебе ровно десять дней на восстановление формы, после этого я веду тебя в отель – устраивать на работу.
– …Но где он в этих тропиках нашел отель с фортепиано? – удивился Саша, когда Хосе уехал.
– Сама не знаю, но он поди знает, что делает.
Не на шутку разволновавшись, я бросилась заниматься. Для начала вспомнив все, что играла без нот, я составила список всех песен и мелодий, которые раньше умела подбирать. По бумажке я попыталась выстроить попурри из попсы всех времен и народов.
Вначале шло туговато, потом былая лихость мало-помалу возвратилась, Я снова могла пальцами реализовать все, что звучало в голове.
Накачав из интернета, я распечатала у хорватов ноты репертуара примерно «В рабочий полдень», – «Лунную сонату», «К Элизе» Бетховена, в также Вальс Шопена, Арию Баха, «Грезу» Шумана – и села учить, как в музыкальной школе.
При встречах Хосе вместо приветствия показывал мне веер из количества пальцев, соответствующего числу оставшихся дней.
У меня холодело в груди. Одно дело – наигрывать дома, другое – исполнить перед работодателем… Я болела, как в детстве перед академическим концертом.
– Сколько песен ты играешь? – строго спрашивал Хосе. – У тебя должно быть примерно сорок!
– У меня примерно семьдесят, – подсчитала я.
– Синатра есть? – спросила Мария.
– Будет! – и мы с Сашей мигом скачали песни Синатры, а уже подобрать – дело нехитрое.
Когда осталось дня два из десяти, Хосе объявил, что вначале я должна устроить презентацию для гостей, и это будет моим испытанием.
Я перестала спать. Саша освободил меня от приготовления обедов. Играя все свободное время, я думала: может, я не люблю музыку?
Наконец, в назначенный день пожаловали гости. Я подала красиво нарезанные арбуз и ананас, чилийцы и хорваты расселись в нашей крохотной гостиной. Наконец Хосе громко объявил:
– Выступает…
– Не надо, Хосе! – испугалась я. – Вы разговаривайте, кушайте арбуз, а я тихонько поиграю. Чтобы все было, как в настоящем кафе…
И
