Мне пришлось спуститься под землю за жетонами для таксофона. Потом вернулся к стеклянной будке, проигнорировав те аппараты, что висели на стене, выложенной грязно-серой плиткой. Толпа людей. Ненавижу толпу.
Для начала я позвонил Ольге, секретарю господина Шенки. Если играть, то играть до конца. И потом, кто знает, может те стрелки каким-то образом следят за мной. Хотя, вряд ли. Зачем им лишние хлопоты? У них проблем сейчас хватает. Там, в ангаре.
— Нужен шеф? — удивилась Ольга. — Зачем?
— Поверь, это необходимо. Где я смогу найти его?
— Сейчас он здесь.
— Нет, только не контора! Я даже близко к ней не подойду.
— Ну, хорошо, у него назначена встреча в «Белой розе». Попробуй перехватить его там. Продиктовать адрес?
— Давай.
Просто так. На всякий случай.
После этого звонок заказчику.
Я достал из кармана визитку. Оскар Иващеев. Как досадно! А мне в его внешности почудилось что-то испанское. Ошибся.
Начал накрапывать дождь. Со всех сторон над Москвой сползались серые тучи, пряча небо. Отблески вечерней зари скользили по ним, вспыхивая багровым, добавляя трагизма всей картине.
Я набрал номер.
Два гудка. Щелчок. Голос поинтересовался, что мне нужно.
— Господин Оскар?
— Это ты, малыш? Мне нравится, когда ты называешь меня господином.
— Это всего лишь форма вежливости. Общепринятая.
— И тем не менее.
— Если я вас назову ваша светлость, вам это доставит еще большее удовольствие?
— Давай остановимся на господине.
— Да ради бога!
— Где ты был столько времени?
— Сидел под арестом.
— Что-что?
— У вашей машины, мой господин, рулевое управление ни к черту не годится. Я тут ни при чем.
— И как же ты выбрался из-под стражи?
— Дал взятку.
— Надеюсь, ты не только об этом хотел мне сообщить?
— Нет, конечно. Я хотел пригласить вас на спектакль.
— В самом деле?
— Да. Бар «Белая роза». У меня где-то был адрес…
— Я знаю, где это.
— Тем лучше. Там состоится представление по вашему заказу. Приблизительно в 21:00.
— Почему бы и нет? Наверно, я приеду посмотреть. Скоро встретимся, малыш.
— Да, мой господин.
Я первый повесил трубку. Потом стоял и смотрел, как капли дождя бегут по стеклу, оставляя за собой прозрачный след.
***
Помещение было выдержано в теплых оттенках янтаря и шоколада, с вкраплениями белых цветов. Свет, казалось, лился из ниоткуда.
Я пришел сюда немного раньше назначенного времени, чтобы успеть кинуть в желудок хоть что-то. Большая чашка черного кофе и кусок вишневого пирога с марципаном. Для девяти вечера не самая подходящая еда. Ну и ладно, зато быстро.
Шенки опоздал на три минуты. С ним был Феликс. Вот это плохо. О Феликсе я забыл.
Револьвер со взведенным курком лежал у меня на коленях.
Две пули. Одну оставлю. На всякий случай.
Шенки увидел меня. Его губы дрогнули в едва заметной усмешке.
Револьвер обжог руку холодом. Обычно, ложась в ладонь, оружие срастается с кожей, превращается в часть тебя. Но не теперь.
Бесшумно отодвинув стул, я выпрямился. Феликс стоял ко мне спиной. Шенки повернулся, изображая собой мишень.
Я поднял руку и выстрелил. Дважды. Целясь немного правее сердца. Пули легли так близко, что их черные следы слились в одно пятно.
Шенки пошатнулся. Схватился за спинку стула, но все равно упал, пачкая кровью белоснежную скатерть. Феликс выхватил пистолет. И я целых четверть секунды созерцал черный ствол, направленный мне в лоб. Он узнал меня, и это отсрочило выстрел.
Я бросился на пол, и тут же пуля с глухим стуком ударила в стену.
— Джей, скотина!
Феликс опять нажал на курок. И под его выстрелами я рванулся к стойке бара. Пуля, рикошетом отскочив от стены, ударила в левое плечо. Я даже не почувствовал этого. Распластался за металлической стойкой и перевел дух. Следующий этап — дверь.
Идиотское положение. Всего один патрон, которым я не могу воспользоваться. Я не могу стрелять в своего друга. Вернее в своего бывшего друга. Теперь, даже если все обойдется, вряд ли наши отношения останутся прежними.
На меня полилось что-то липкое и до противности сладкое. Шерри бренди! Теперь вылейте на меня бутылку виски, и получится отличный коктейль.
Проклятые битые бутылки! Приходится ползти по ним. Вот она, дверь.
В полутемном проходе наткнулся на бармена. Наотмашь ударил его по лицу револьвером и выскочил на улицу.
Дождь. Настоящий ливень. Я в каком-то переулке, где нет ни единого фонаря. Вой сирен. Близко. Нужно бежать.
Меня ослепил свет фар. Ничего не видно, кроме этого белого марева, пожирающего глаза.
Застонав от отчаяния, вскинул револьвер, собираясь выстрелить туда, где по моим предположениям должно быть лобовое стекло.
— Джей!
Я попытался заслонить глаза рукой, но это не помогло.
— Сюда, Джей!
Господин Оскар, как это мило.
Я ввалился на заднее сидение и едва успел захлопнуть дверь, как машина рванула с места.
Мы долго петляли по каким-то переулкам, путая следы. Наконец выбрались на широкий проспект, где свет фонарей мешается с неоновыми вспышками рекламы.
Еще минут пять ехали молча. Потом Оскар повернулся ко мне, обнажив улыбке белые ровные зубы. Какая жалость, что он не испанец!
— Прекрасный спектакль, — сказал он, — я очень, очень доволен.
А если что-то пошло не так? Если это была не иллюзия. Если я все-таки убил Шенки?
Медленно, как будто очнувшись от глубокого сна, опять появилась боль в руке.
— Право же, — продолжал Оскар, — я был в полном восторге. Мне так все понравилось, что я даже не накажу тебя.
Прошло не меньше минуты, прежде чем до меня дошел смысл сказанного.
— Наказать? Меня?
— Именно.
— Я…
— Я не люблю, когда пытаются меня обмануть.
Он включил магнитофон.
Голос Шенки: «Не вздумай целиться в голову. Будешь стрелять в область сердца. Это понятно?»
Следом моя реплика: «Кажется, да. Но пули настоящие».
И снова Шенки: «Разумеется. Все будет учтено».
— Ну как? — поинтересовался Оскар.
— Паршивая запись. Шумы и все такое.
— Конечно. Не с лазерного же диска переписывали.
— Откуда это?
— Заплатил кому надо.
Машина затормозила у тротуара, рядом с яркой витриной. Два манекена в огненно-рыжих париках демонстрировали плащи новой коллекции.
— И что теперь? — тихо спросил я.
— Ничего. У тебя остался час и пятнадцать минут. Плюс к этому один патрон. Все условия остаются в силе. Ты еще вполне можешь успеть.
— Все сначала. Опять.
— Ты сам виноват.
— Знаю.
Я вылез под дождь. Холодные капли текли по лицу. Придерживая правой рукой искалеченную левую, шагнул в сторону ярких огней. Потом вернулся к машине.
— Как я узнаю, что заложники освобождены?
— Читай завтрашние газеты, — посоветовал Оскар.
Включился левый поворотник, и машина плавно влилась в
