их, и теперь ты просишь меня выйти замуж за босса русской мафии.
— Нина, я ничего не крал. — Он всплеснул руками, встает и начинает вышагивать за своим столом. — Я просто одолжил их на несколько дней, они нужны были мне для сделки. Я даже не предполагал, что парень окажется мошенником или что он возьмет деньги и скроется.
— Ты взял деньги и не можешь их вернуть. Какого хрена ты связался с русской мафией? Папа, о чем, черт возьми, ты думал?
— Не говори со мной так! — Он обвиняюще указывает на меня пальцем. — Я твой отец!
— Ой, да ладно, ты просишь меня выйти замуж за мафиози, чтобы спасти свою задницу. Учитывая обстоятельства, я могу разговаривать с тобой, как угодно.
— Нина...
— Они ждут, что я выйду замуж за их босса? По-настоящему?
— Ненадолго, — отмахивается он рукой, как будто это не имеет большого значения.
— Но почему? Разве у них нет очереди из дочерей мафии, желающих выйти замуж за этого парня? Это было бы воплощением мечты для любой из них, верно? Почему я?
— Мне не сказали. Эти люди не объясняют. Они говорят, что делать, и если ты этого не сделаешь, то умрешь.
— Ты правда думаешь, что они убьют тебя?
— Да. Я удивлен, что они еще этого не сделали. — Он перестал вышагивать и повернулся ко мне. — Если ты не сделаешь то, что они просят, я умру.
Я глубоко вдыхаю и запускаю пятерню в волосы, сжимая их, как будто это поможет найти решение. Потому что я ни за кого не собираюсь замуж, фиктивный брак или нет.
— Ладно, давай подумаем. Должен быть какой-то способ все исправить. У меня есть кое-какие сбережения, может быть, пятьдесят тысяч. Через месяц у меня следующая выставка, и я смогу получить еще двадцать, если успею закончить все пятнадцать работ и все они будут проданы. Сколько денег ты сможешь получить за дом?
— От силы тысяч восемьдесят. Или девяносто, если мы продадим и мебель. Я могу получить еще десять за машину.
— Хорошо. Значит, у нас есть где-то сто семьдесят тысяч. Этого будет достаточно? Сколько ты им должен?
— Три миллиона.
У меня, видимо, случился небольшой инсульт, потому что он никак не мог произнести те слова, которые я только что услышала.
— Что?
— Я должен им три миллиона долларов.
Я уставилась на него с открытым ртом.
— Боже мой, папа.
Я наклоняюсь и пытаясь контролировать дыхание. Я не гожусь для брака, никто в здравом уме не предложит три миллиона долларов в обмен на кратковременный брак. Должен быть какой-то подвох.
— Ему что девяносто лет? — бормочу я, уткнувшись в колени.
— Я не знаю, сколько лет пахану, но не думаю, что ему девяносто.
— Тогда восемьдесят. Мне так легче. — Меня сейчас стошнит.
— Они сказали, что брак будет только формальным. Тебе не придется... ты знаешь.
— Спать с ним? Ну, если ему восемьдесят, то он, вероятно, не может заниматься сексом. Это хорошо. Восемьдесят — уже хорошо.
— Нина, мне так жаль. Если ты не согласна, то, ничего страшного. Я что-нибудь придумаю.
Я выпрямляюсь и смотрю на папу, который сейчас сидит, сгорбившись в кресле, его волосы в беспорядке, а глаза налиты кровью. Он выглядит таким старым и хрупким.
— Если ты не планируешь обратиться в полицию, больше ничего нельзя сделать, так ведь? — спрашиваю я.
— Ты же знаешь, я не могу пойти в полицию и настучать на русскую мафию. Они нас всех убьют.
Конечно, они нас убьют. Я закрываю глаза и вздыхаю.
— Хорошо. Я согласна.
Отец смотрит на меня несколько секунд, затем закрывает лицо руками и начинает плакать. Мне тоже хочется плакать, но слезами горю не поможешь.
— Я полагаю, они назначат встречу, где обсудим детали.
— Да. Мы встречаемся с паханом через час.
Я смотрю на отца и зарываю руки в волосы.
— Отлично. Я только схожу в туалет, чтобы извергнуть свой обед, и буду ждать тебя у входа.
Глава 2
Девушка приносит напиток, ставит на стол передо мной и, не поднимая глаз, поворачивается и идет обратно на кухню. Я оглядываюсь вокруг, замечая ничем не накрытые грязные столы и ободранные, разномастные стулья. Это место - просто помойка. Оно закрылось в прошлом месяце, и именно поэтому я выбрал его для этой встречи. Тишину пронзает звук телефонного звонка.
— Они здесь, — говорит Максим со своего места позади меня. — Она приехала с отцом.
— Впусти только девушку. Отец пусть ждёт снаружи.
Я делаю глоток виски и фокусирую взгляд на стеклянной двери на другой стороне комнаты. Раздается стук, и мой человек, стоящий у двери, открывает ее, пропуская девушку.
По какой-то причине я ожидал, что она будет выше. Она миниатюрная, ненамного выше пяти футов. Ее длинные полуночно-черные волосы спадают двумя толстыми косами по обе стороны лица, и, если не обращать внимания на ее грудь, она может сойти за подростка. Она даже одета как эмо-подросток: рваные черные джинсы, черная толстовка и черные ботинки.
Я на секунду закрываю глаза и качаю головой. Ничего не выйдет. Я хочу сказать Максиму, чтобы он отослал ее, когда девушка поворачивается ко мне, и я проглатываю язык. Она такая же, как на том видео, но ее лицо потеряло детский вид с круглыми щеками. Вместо милой девочки-подростка передо мной стоит невероятно красивая женщина и гневно смотрит на меня. Она встречается с моим взглядом, и вопросительно приподнимает идеальную черную бровь.
— Мисс Грей, — говорю я и указываю на пустой стул по другую сторону стола, — Прошу присоединяйтесь к нам.
Я жду, что она задрожит, может быть, вздрогнет, но по ней не скажешь, что ей страшно. Она подходит, не отрывая взгляда от моего, но на стул не садится, как было велено, а встает прямо передо мной и оглядывает меня. Я всматриваюсь в ее лицо, желая увидеть ее реакцию, когда девушка заметит инвалидное кресло. Ее нет.
— Вы не такой, как я себе представляла, мистер Петров, — говорит она, и я должен отдать ей должное — у девушки есть смелость.
— А что вы представляли, мисс Грей?
— Я думала, что вам будет
