Кабина остановилась. Створки разошлись. Холл на девятом ничем не отличается от того, что на двадцатом, и на другом тоже: видела мельком. Везде – стол от "Парсона", зеркало в позолоченной оправе на стене в черно-белую шашечку, коричневый ковер. Мужчина в капюшоне пошел направо, в квартиру А... Створки захлопнулись.
– Окрестности знаю прилично, – сказал Пит Хендерсон, – если потребуется информация, прошу...
– Супермаркет напротив ничего? – спросила она.
– Вполне, – ответил он, – есть еще один, рядом. Слоуновский на Лексингтон. Там дешевле.
Кабина остановилась. Возник холл на тринадцатом. Ковер – коричневый, шашечка – черно-белая.
– Рада нашему знакомству, – сказала она.
Он повернулся, вытянув руку, ухватился за край створки и улыбнулся свой обворожительной улыбкой.
– С приездом! – сказал он. – Надеюсь, житье-бытье в этом доме вам понравится.
Он продолжал улыбаться и не давал захлопнуться створкам.
Она сказала:
– Мои коробки тяжелеют с каждой минутой.
– Увлекся! Извините.
Убрал руку. Створки поехали навстречу друг другу.
– До свиданья, – сказал он.
– До свиданья, – ответила она. Створки захлопнулись.
Она улыбнулась.
Приятный... подумала она, этот Пит Хендерсон.
Двадцать семь. Перебор... Явный.
* * *
Когда ушли грузчики, и мусор улетел в мусоропровод, расположенный на лестничной клетке, она умылась, налила себе стакан диет-пепси и подвергла свое новое жилище критическому разбору. В мягком свете угасающего дня вся ее мебель – смесь современной и викторианской – смотрелась вполне сносно. Она ожидала худшего. Если кое-что заменить, купив что-нибудь этакое в стиле "Арт деко", чтобы люстры хотя бы не казались такими неуместными, выбросить коробки, расставить книги по полкам, развесить картины, повесить шторы – эта квартира будет, безусловно, лучше, чем старая. А какой потрясающий вид из окон! А кухня с ванной? Да здравствует "благословенный покой"! И никаких мемуарных сожалений – вот так! Жаль, конечно, что нет камина. Его будет не хватать. И ей, да и кисуле тоже. Фелис, бывало, только услышит звякание экрана – сразу тут как тут.
Позвонила своей подруге Рокси, спросила, не забрать ли киску вечером, но та работала и не захотела менять свои планы. Сказала, что сама завтра принесет Фелиску и поможет распаковать вещи. Могут вместе поужинать так как Флетчер в отъезде. Фелиска же в полном порядке.
Позвонила на работу, поговорила с Сарой. Звонил тот, заходил этот... Словом, дел не так уж и много. И вообще они могут подождать понедельника, решила она. Сводка погоды обещает дивный уик-энд "бабьего лета". А для пятницы день очень даже спокойный. Сказала Саре, чтобы та шла домой.
Не сходить ли за продуктами прежде, чем начнет разбирать коробки? Для начала распаковала автоответчик, подключила к телефонному аппарату на письменно столе. Проверила: работали. Нашла джемпер цвета спелой кукурузы, натянула поверх батника, поправила прическу. Вот помада, вот румяна... Чуть-чуть не помешает! Кошелек и ключи от квартиры положила в карман джинсов.
На семнадцатом в лифт вошел высокий лысоватый мужчина в двойке. Кивнули друг другу. Он хотел нажать "вестибюль", то есть "В", но, увидев, что кнопка светится, отдернул руку и попятился. На восьмом вошла женщина в темно-зеленом – коренастая, с тяжелой челюстью, волосы иссиня-черные, прямые, челка скобой. Оглядела Кэй с ног до головы. На ресницах у самой недельный запас туши, на веках – серебристо-голубые тени. Повернулась лицом к дверям. Туфли на высоком каблуке и сумка – из змеиной кожи, наряд – тоже дорогой. Духов, тяжелых и терпких, вылила на себя никак не меньше полфлакона.
В вестибюле увидела Дмитрия. Стоит поодаль, справа, – кулачищи на бедрах, – нагнув лохматую голову. Направилась к нему, буквально пробиваясь через густую завесу духов женщины в зеленом – та шла в швейцарскую за почтой.
Дмитрий поднял голову. Она поблагодарила его за помощь и за то, что переезд прошел как по маслу. Накануне, правда, отблагодарила, дав вдвое больше, чем швейцару.
– Рад за вас, – сказал он, улыбаясь и надувая щеки-яблоки. – Надеюсь, все – как вы хотели, мись Норрис?
– Все прекрасно, – заверила она. Посмотрела на новые мраморные плитки на полу. – Хорошо получилось.
Он покачал головой:
– Не совсем... Управляющий скажет, что отличаются по тону. Вставка-то светлее. Скажет, что нехорошо, – вздохнул он.
– Не думаю, – возразила она. – Почти невозможно отличить.
– Так считаете? – взглянул на нее потемневшими глазами.
– Уверена, – сказала она. – Еще раз спасибо за все.
– Рад за вас, мись Норрис. Если что, не стесняйтесь. Всегда к вашим услугам.
Она подошла к двери, толкнула ее. Высокий мужчина, с которым спускалась вместе в лифте, стоял под навесом, а швейцар – раньше она его не видела – свистел в свисток, жестом обозначая, куда следует подъехать такси. Она, придержав дверь, не отпускала ее, пока седовласый мужчина в хлопчатобумажной блузе а-ля Бетховен, подойдя, не ухватился за край, глянув на нее. Улыбнулась ему и направилась на угол Девяносто второй улицы и Мэдисон-авеню.
"Стойте" поменялось на "Идите" именно тогда, когда подошла к толпе людей на перекрестке. Перешла на противоположную сторону Мэдисон и двинулась по тротуару в обратном направлении. Ресторан "Сарабетс"... Отель "Уэльс"... Еще один ресторан "Остров" – двери настежь по случаю хорошей погоды. "Патрик Мэрфи"... Супермаркет. Вошла внутрь.
В узких проходах между полками, забитыми до самого потолка всякой всячиной, отыскала все, что собиралась купить, – кошачьи консервы и подстилки, йогурт и соки, чистящие и моющие средства. Цены выше, чем в Гринвич-Вилидже, но она это предвидела. Ее сороковые, решила, станут десятилетием потворства своим желаниям. Покатила коляску к прилавку с мороженым, ваяла упаковку шоколадного.
Толкая коляску с покупками, направилась к той из двух работающих касс, где очередь короче. Мужчина в бетховенской блузе – в руках корзина – поравнялся с ней у самой кассы. Лет около шестидесяти, решила она. Седые волосы в художественном беспорядке, серую блузу можно с натяжкой тоже назвать седой – на полинявшей от времени, когда-то лиловой, ткани белесые полосы. Лицо... Тоже седое, в смысле – цвет лица серый. В корзине – кусок туалетного мыла и несколько банок сардин.
– Прошу, – бросил он, пропуская ее впереди себя, будто ему торопиться некуда. Весь его облик, однако, говорил о том, что в потенции предпочел бы везде быть первым.
– После вас, – сказала она. – Вы подошли раньше. – Спасибо, – ответил он, становясь перед ней, в то время как она откатила коляску чуть назад. Он слегка повернулся, посмотрел на нее. Она отметила, как оживились его глаза, словно бы даже вспыхнули, и еще то, что она выше его ростом.
