Они стащили меня с постели — голого, в одних трусах — подхватили под руки и замялись, пытаясь поставить на ноги. Разумеется, у них ничего не получилось — свои нижние конечности я не чувствовал уже год.
— Сона Танильфа, у него что-то не так с ногами, — подала голос одна из девушек. — Они будто не работаю…
— Они уже год как отказали, — пробормотал я. — Еще бы они работали…
— Да придуривается он, — гавкнула их командирша. — Тащите его к королеве, не занимайтесь ерундой.
Девушки послушно потащили меня к двери. Ноги беспомощно носками собрали ковер.
Я думал — точнее, мечтал и надеялся — что вот сейчас они вытащат меня на лестничную клетку и поволокут к машине. Хотел начать кричать, попытаться разбудить соседей хоть как-то. Но… к моему удивлению, за дверью комнаты оказалась вовсе не тесная прихожая, а широкий сводчатый коридор. Совершенно незнакомый, надо сказать, сводчатый коридор — в моей квартире, да и во всей девятиэтажке, однозначно такого не имелось. Стены были серые, облицованные шероховатым камнем или сложенные из него — кто знает. По одну сторону тянулись витражи, по вторую чередовались с мощными деревянными дверьми ростовые портреты дам и господ в средневековых нарядах. Здесь тоже была ночь, и помещение освещали лишь стеклянные шары с вьющимися внутри светляками, свисающие с потолка.
Как в средневековый замок попал, ей богу. Тут бы порадоваться и повосхищаться красотой, но время было неподходящее. Если до этого все еще можно было списать на глупую шутку — то теперь я четко осознал, что влип. Причем влип настолько, что мне действительно — если они не разберутся — могут начать всаживать иголки под ногти. Оставалось надеяться только на благоразумие королевы этого странного маскарада.
— Закрыть портал, — велела двум людям в совиных масках, стоявшим у двери, командирша.
— Но сона Танильф… — начала одна из сов тоненьким, девичьим голосом.
— Я сказала закрыть! — рявкнула командирша. — Если он сбежит — то королева нам всем головы с плеч снимет.
— Хорошо, сона… — ответила вторая сова — тоже, как оказалось, девушка. — Мы закроем его прямо сейчас.
— Вот и замечательно… Айда. Порадуем нашу возлюбленную королеву.
Меня поволокли дальше. Надо сказать мои ноги собрали волнами все ковровые дорожки, прежде чем меня дотащили до конца коридора. Командирша шла впереди, то и дело оборачиваясь на нас. Давно я не видел девушек с такой красивой фигурой и, надо сказать, мне большого труда стоило смотреть на ее раскачивающийся хвост из светлых волос, а не на задницу. Как на зло она еще и шла невообразимо грациозно — словно дикая кошка.
— Да что ты за заноза-то, а? — пропыхтела одна из девушек, что тащили меня, в очередной раз запнувшись об скомканный ковер.
— Я уже говорил — мои ноги не работают, — с надеждой начал я. — Я не тот, кого вы ищете, и…
— Заткнись и не выпендривайся, — огрызнулась командирша.
«Сука, — мысленно высказал я свое веское мнение. — Красивая сука. Хотя кто ее знает, что у нее с лицом».
Но вслух ничего не сказал.
Когда ты инвалид на тебя частенько накатывает ощущение бессилия. Когда ты, например, заезжаешь в магазин и видишь, что товар на верхней полке и ты не дотянешься. Или когда ты видишь, что у магазина нет такого нужного ската для коляски. Или когда ты приезжаешь из этого самого магазина и видишь, что лифт не работает. Или когда перед тобой стоит и скалится собака и ты понимаешь, что не сможешь убежать. Ты просто… не можешь ничего с этим поделать. Отвратительное чувство, но постепенно с ним смиряешься. Смиряешься с тем, что тебе доступно гораздо меньше, чем другим. Но сейчас мое бессилие показало себя с новой стороны.
Коляска осталась дома, обезболивающие — тоже. Меня никто не считал за человека, принимали за какого-то идиотского графа, обещали пытки, хотя мне и так было в последнее время достаточно плохо и больно.
Плакать хотелось.
Но мужчины вроде как не плачут. Бред конечно — плачут и еще как. Но только когда никто не видит.
* * *
Пока я справлялся с собственными чувствами, меня все же дотащили до следующей двери. Оказались мы в просторном сводчатом зале. У дальней стены стояло три деревянных трона с высокими спинками, и кроме них больше никакой мебели не имелось. Стены украшали бежевые гобелены с вышитыми на них золотистыми драконами и золотистыми же пшеничными колосьями.
— Где ее величество? — громко и недовольно осведомилась командирша. — Мы наконец-то поймали и привели сюда этого негодяя!
Из-за трона высунулись две девушки в масках мышей. На них были синие платья с белыми передниками, из чего я заключил, что передо мной — служанки. Но не это меня взволновало. Я вдруг понял, что не видел здесь пока еще ни одного мужчины. Только, может, пол трубачей я никак не мог определить… но в остальном — сплошные девушки. Желание местных жителей прятать лица удивляло все больше и больше.
— Сона Тонильф, не гневайтесь, — сказала тихо, почти шепотом одна из мышей.
— Ее величество сказала, что вы все равно скорее всего вернетесь ни с чем, как каждый год бывает, и ушла принимать ванную, — продолжила чуть погромче, но тоже полушепотом, вторая мышь.
— Ох, дерьмо, — закатила глаза командирша. — В какой она из купален?
— Сона…
— В какой? — рявкнула дамочка.
Мыши испуганно спрятались за троном, но тут же выглянули снова.
— В своих покоях, сона, — ответила тихо-тихо первая мышь.
— Айда туда, — махнула командирша своим подчиненным. — Порадуем ее.
— Сона Тонильф, не стоит, — пискнула испуганно одна из мышей. — Этот юноша совсем не похож на сон Теагана…
— Да-да, Эрик сон Теаган был высоким и лысым, — вторила вторая мышь. — А этот…
— Этот ублюдок — маг, — вздернула голову командирша. — Он мог запросто принять другой облик. А я чую, чую нюхом, что это он!
— Аааааа, — протянули мыши почти хором.
— То-то же, провел он вас, да! — бахвалясь, сказала она, а потом поторопила девушек в масках собак. — Быстрее, что встали.
— Сона, но разве мужчину, в женские покои… в ванную… — промямлила одна из них.
— К тому же, это ведь ее величество, разве ему пристало видеть ее голой?… — сказала вторая так же осторожна.
— Вы хотите, чтобы я вас кнутом выстегала? — задохнулась от возмущения командирша. — А ну бросили скулить, я знаю что делаю. Живо-живо.
Меня опять потащили — да сколько же можно-то! Коридор, еще один коридор, лестница. Тащившие меня девушки уже начали, кажется уставать — их сопение становилось все более и более прерывистым.
— Вы уж простите, — в конце-концов не выдержал я, тихо
