и навести порядок в Украине. Но Евгений Харлампиевич не посмел взять «власть из рук немцев», поскольку это означало «стать против всех слоев общества и народа». «Я признаю, что надо это сделать, но у меня для этого мало духа, не хватит смелости… Я крупноземельний собственник и аграрную реформу буду делать (по мнению всех) в интересах своего класса», — писал он. Кроме того, он не чувствовал в себе способности к публичной работе. В конце концов, так определил свой выбор: «…Как прадеды наши говорили — «до булавы — надо труда и головы «, а я свою голову не считаю к тому пригодной и ненавижу борьбу, а люблю покой, мир и тишину».
Одновременно премьер-министр В.Голубович приглашал его на должность министра земледелия. Но и здесь он не мог поступиться своими принципами. Ведь Е.Чикаленко был сторонником аграрной реформы, которая обсуждалась во II Государственной Думе: ценз ее ограничивался 250 десятинами в степной Украине и 150 десятинами — в центральной. Поэтому для него была неприемлема максимальная норма 40 десятин, которую пыталось провести социалистическое правительство УНР. Второй раз предложение возглавить аграрное министерство Е.Чикаленко получил от В.Липинского в мае 1918г. Он практически согласился на него, но узнав о составе правительства, которое, по его мнению, вобрало преимущественно пророссийски настроенных деятелей, отклонил приглашение.
Через своих сыновей, работавших в Центральной Раде, и через зятя — А.Скоропися-Йолтуховского, который в начале апреля приехал из-за границы, Евгений Харлампиевич имел достаточно широкую информацию, которая давала ему возможность уже накануне государственного переворота 29 апреля 1918г. прогнозировать, что немцы разгонят украинский парламент. По мнению Е.Чикаленко, порядок и спокойствие в державе, сам факт ее существования зависели от решения земельного вопроса. Евгений Харлампиевич видел, что на то время в украинском селе уже накопился колоссальный взрывной потенциал, связанный с вероятной перспективой социализации земли и развертыванием политической борьбы вокруг этой проблемы. После прихода к власти П.Скоропадского в Украине распространялись антиправительственные настроения, подогреваемые пропагандой украинских социалистов и большевиков. Среди крестьянства распространялись слухи, что гетманская власть стремится обеспечить интересы исключительно крупных земельных собственников. Подобную агитацию прежде всего проводили представители Украинского крестьянского союза и УПСР, которые уже с первых дней гетманства Скоропадского повели антиправительственную кампанию. Е.Чикаленко обращает внимание на то, что именно аграрный вопрос социалистические лидеры регулярно выдвигали на щит своей борьбы с властью.
Е.Чикаленко был обеспокоен отсутствием консолидации в среде украинской умеренной элиты, которая имела бы целенаправленную и опробованную программу. Его чрезвычайно беспокоила ее неспособность объединиться вокруг идеи построения национальной государственности в Украине. В неблагоприятных внешнеполитических условиях украинская интеллигенция избрала путь взаимного политического подавления и не стремилась найти компромисс.
Е.Чикаленко неоднократно был участником собраний, на которых говорилось о формировании национального правительства при гетмане П.Скоропадском, поскольку кабинет Ф.Лизогуба, по мнению большинства украинской национально-демократической интеллигенции, дискредитировал себя якобы пророссийской политикой. Обсуждался и механизм его смены: постепенное вытеснение пророссийских министров или отставка действующего правительства и замена его украинским министрами. В последнем варианте Евгений Харлампиевич видел опасность государственного переворота, что могло привести к полной потере национальной государственности. В самом начале гетманства Скоропадского он воспринимал его исключительно как пророссийский проект, который якобы реализовывали бывшие «старорежимники», «сознательные враги украинской идеи», «которые прославились на Украине своей обрусительськой, антидемократической деятельностью» и т.п. Но, несмотря на это, Е.Чикаленко постоянно думает над тем, как использовать сложившуюся ситуацию и специалистов в правительственных учреждениях в пользу Украины. Примечательно, что когда 3 мая 1918г. он встретился с Н.Василенко, занимавшим пост премьер-министра перед Ф.Лизогубом, его беспокоил только вопрос, потянут ли кадеты Украину в союз с Россией. Е.Чикаленко в то время фактически обходит молчанием попытки привлечь к участию в кабинете представителей украинской национальной демократии, в результате чего членов кабинета подбирали из специалистов, которые были вне украинского политикума. Однако уже летом Е.Чикаленко убедился, что чиновники, несмотря на все обвинения их в антиукраинстве, работают на будущее Украины. Постепенно он даже восхищается работой некоторых из них, в частности И.Кистяковского — государственного секретаря, затем — министра внутренних дел. Е.Чикаленко даже размышляет над возможностью вхождения представителей украинских партий в кабинет, который мог бы возглавить И.Кистяковский. Такой вариант, по его мнению, открыл бы для Украины большие перспективы. В октябре 1918г. Е.Чикаленко снова получил приглашение возглавить правительство, создание которого стало результатом переговоров между Украинским национальным союзом с гетманом П.Скоропадским. Но и в этом случае он не считал для себя возможным стать во главе кабинета, большинство в котором принадлежало «Протофису» — организации крупного капитала с преобладанием антиукраинских настроений.
Е.Чикаленко еще в дореволюционное время не скрывал свое «германофильство». В своем дневнике и в письмах он пишет о том, что немцы своей организованностью, дисциплинированностью, отношением к труду могут способствовать консолидации и воспитанию украинской нации. Примеры этого он видел в Чехии и Прибалтике. Поэтому вполне положительно воспринял приход в Украину немецких войск в 1918 году. Только немцы, по его мнению, могли навести порядок в Украине, население которой было развращено социалистическими обещаниями и беспорядком и не воспринимало действий украинской власти.
«Германофильство» Е.Чикаленко в значительной мере подкреплялось его наблюдениями за немецкими колонистами на родной Херсонщине. Особый акцент он делал на их эффективных методах хозяйствования и на том, что уже во втором поколении они овладевали украинским языком. Он считал, что если украинцы даже попадут в полную зависимость от немцев, то в борьбе с ними «переймут у них и орудие борьбы, т.е., культуру, как переняли ее эсты, латыши в России и чехи в Австрии, тогда украинцы научатся ненавидеть своих угнетателей и впоследствии освободятся от них. […] А если украинцы снова попадут в положение «братьев» к великороссам, народ украинский надолго останется темным, не осознающим своей национальности, с приметами пария, то есть пьяницы, вора и матерщинника, которому далеко и в социальном, и в национальном отношении до немецкого раба-эстонца, латыша, не говоря уже и чеха». По его мнению, если ситуация сложится так, что немецкие войска вынуждены будут уйти с Украины, она окажется снова под властью России.
Несмотря на свое достаточно скептическое отношение к личности П.Скоропадского, Е.Чикаленко считал, что падение его режима приведет к потере независимости. Он призвал представителей украинских национально-демократических партий к сотрудничеству с гетманским правительством и его поддержке, что могло бы нейтрализовать негативное влияние пророссийских сил и снять политическое напряжение в Украине. Е.Чикаленко был категорическим противником организации антигетманского восстания и не ожидал положительных результатов от действий Директории, которые осложнялись внешнеполитическими факторами. После выхода войск Центральных держав из Украины ее территория оказывалась под угрозой советской оккупации. В республиканское
