– Ты эту вот леску любишь куда больше, чем меня, – продолжала набирать обороты супруга. – И на кой ты женился – ума не приложу! Раньше хоть какое-то внимание, а теперь, через пятнадцать-то лет… Так, сплошная формальность, по другому и не скажешь…
Карасиков аккуратно смотал леску. Гораздо аккуратнее и медленнее, чем следовало бы. Ответ прост: его приготовления подходили к концу; жена только начинала разминаться в своих почти каждодневных сатирических упражнениях, а ему, инженеру первой категории Константину Петровичу Карасикову хотелось быть «при деле». То есть делать вид, что он всецело увлечён и поглощен работой и совсем не замечает происков со стороны супруги. Или почти не замечает.
Супруга тем временем продолжала:
– У всех мужья, как мужья, а у меня чёрти что и с боку бантик. Срам один, короче говоря. У Светки Филимоновой мужик в загранку уплыл…
Карасиков достал из инструментального ящика какой-то мелкозернистый камень, и принялся делать вид, что затачивает крючок. Даже непосвященному в рыбацкие таинства ясно, что эта процедура не имеет смысла. При всех недостатках её натуры, Алевтина всё же не была хронической дурой. Поэтому, переворачивая на сковородке очередной блин, она едко заметила:
– Когда коту делать нехрен, он свои причиндалы лижет!.. Хотя, чего тебе их лизать, пора уж залакировать за ненадобностью…
Константин Красиков, сохраняя видимое спокойствие, делать вид, что продолжает заточку крючка.
– Я кому говорю, в конце-то концов!!
Алевтина, видимо, устала вести кухонный бой местного значения без сопротивления неприятеля. А то ведь не бой, а какой-то расстрел получается! Не интересно…
Карасиков, мобилизовав всю свою потрёпанную в семейных боях инженерно-техническую волю, продолжал хранить молчание. Это только подогревало ненависть супруги.
– Потапов, между прочим, в Португалию ишачить поехал, во благо семьи. Благосостояние поднимать, а некоторые… – Алевтина сбросила очередной блин на тарелку. – … вообще ничего не хотят и ни к чему не стремятся… Не будем показывать пальцем.
Константин Карасиков бросил брусок в ящик, а крючок бережно положил в специальную коробку. «Как всё надоело. Разведусь к чёртовой матери. Куплю стиральную машинку-автомат, найму кого-нибудь в домработницы. Будет она приходить три раза в неделю, готовить, убирать… Дешевле выйдет, да и нервы на месте, а то так ведь и до инсульта недалече – мне сорок три всё-таки, пятнадцать из них эта грымза пилит… Всему предел есть, организм не железный…»
– Садись блины есть, горе моё, – устав биться с тенью сказала жена. Толку тебе говорить что-то.
После блинов со сметаной Карасиков несколько успокоился и лёг спать. Алевтина уже давно сопела рядом, а он всё не мог заснуть.
«Всё настроение отпускное обделала, стервь великовозрастная. Одно успокоение, что завтра на рыбалку поеду…»
Карасиков уснул, демонстрируя плохую выработку тестостерона густым храпом…
Проснулся он рано, в пять утра. На тумбочке пиликал мобильник, работающий сейчас в режиме будильника. Карасиков, словно солдат—первогодок, подскочил с супружеской кровати, образца 85 года выпуска, которая при этом издала тошнотворный скрип; оделся примерно за минуту, что, в принципе, ему не всегда удавалось в армии. Ну а здесь-то стимул! Рыбалка, о которой он мечтал долго, зачёркивая дни в календаре!
Сумка была приготовлена ещё с вечера. Торопливо позавтракав, Карасиков преодолел несколько лестничных маршей, которые отделяли его от долгожданной свободы. Вперёд, к мечте! Свобода, чистый воздух, отсутствие супруги, которая, докучая своими бесконечными придирками, отравляет его жизнь многие годы, туда, на озёра, о которых он мечтал целый год!
Получасовая тряска в троллейбусе, затем электричка. Какие мелочи, все эти неудобства в муниципальном транспорте, по сравнению с тем, что ему предстоит сегодня!
Вот он, долгожданный мосток, на котором он и будет сидеть сегодня, несмотря ни на что! Будь то землетрясение, наводнение, цунами или оползень! Наплевать на всё!
Карасиков закинул удочку. Ну, естественно, перед этим, насадил червя на крючок. Утро обещало жаркий день, но, пока ещё об этом говорить было рано, ведь всего-то пять пятьдесят утра. Поплавок, словно втягиваемый в лоно озера, утонул наполовину в воде. Подсекаем!
На крючке болтался какая-то жалкая особь, именуемая рыбой. К какому классу и отряду она относилась, Карасиков не знал по нескольким причинам: плохому знанию биологии, наплевательскому знанию биологии, так как он, будучи технарём, презрел многое, предпочтя сопромат, механику и детали машин. Нет, он не был техническим сухарём, презрев русских и французских классиков, предпочтя их творения эпюрам балок с защемлённым концом – вовсе нет! Чувство прекрасного было очень свойственно ему, Карасикову. Именно поэтому, он снял жалкую рыбёшку с крючка и забросил подальше в воду. Гринпис, да и только!
– Ловись рыбка, большая и очень большая, – пробормотал он, закинув удочку во второй раз.
Поплавок на этот раз, принял, выражаясь техническим языком, состояние полного покоя, или устойчивого равновесия – да какая, в конце концов, разница! К чёрту всё, что связывало и связывает его с работой! Да здравствует отдых! Насрать на начальство, супругу и любовь к производству злополучных электромясорубок, над чертежами, которых он корпел последние семь лет. Было бы что молоть, а остальное образуется само собой! Вот проблема-то ещё!
Поплавок, на этот раз замер серьёзно и надолго. Прошло часа два, и он, Карасиков, решил, что пора бы выпить немного водочки. Не пьянства ради, а токмо во имя здоровья, долголетия и быстрого снятия стресса, преследующего инженера постоянно, в течение календарного года.
Справедливости ради, стоит отметить, что сия чекушка, которую Константин Карасиков прозорливо прихватил с собой на рыбалку, была не единственно выпитая в течение года, причём, не только в одиночку, на кухне, но и в сауне с друзьями, и даже, не побоюсь этого слова, с подругами сомнительной репутации… Ну да ладно, как сказано в одной умной и древней книге… Короче, кто из нас не без греха! Камней не хватит, ребята…
Жидкость с характерным запахом спирта, была налита в чайную кружку, прихваченную предусмотрительным инженером.
– Хорошо пошла, – крякнув от удовольствия, Карасиков закусил водку маринованным огурчиком, купленным в супермаркете и прихваченным с собой в качестве одной из самых удачных бюджетных закусок, придуманных прогрессивным человечеством.
В тот самый момент, когда инженер с чувством закусывал, предвкушая долгий рыбацкий день, лишенный присутствия всякого рода придирок и гундежа со стороны горячо любимой супруги, Карасиков прямо-таки собственной кожей (а не только зрением, с активно развивающейся дальнозоркостью), ощутил сильный клёв. Поплавок глубоко затонул, не собираясь всплывать в течение ближайших двух минут; удилище изогнулось до пределов, именуемых в технике усталостным разрушением.
