и снова смотрит. Вообще без эмоций!
Лицо такое, ничего не выражающее. И глаза…
Глаза такие ледяные… хочется поежиться под его взглядом.
Они красивые, я, даже стоя в двух метрах от него вижу длиннющие ресницы.
Но этот холод, который в них…
Почему-то мое сердце начинает биться чаще. Я волнуюсь. И чувствую, как щеки начинают гореть. Я белокожая, очень светлая блондинка. И румянец моё вечное проклятие.
Стоит чуть застесняться, или понервничать и вот – я как маков цвет!
Я нервничаю потому, что мужчина из внедорожника производит на меня впечатление.
Он слишком хорош собой, чтобы не обратить на это внимание!
Очень высокий, я ему едва ли до плеча. Статный, широкоплечий – хотя, может у него пальто с накладками? – мстительно думаю я.
Ишь, уставился на меня! Красавец!
Волосы лежат словно он только от стилиста.
Модная борода – как меня бесит эта мода! Все мужики вдруг решили, что борода — это круто и им идет!
Даже мой бывший, Генка, отрастил как у козла. Хотя, почему же «как»?
Этому борода идет.
И пальто идет.
И внедорожник его дорогущий, тоже идет.
Только вот меня это совсем не трогает.
Такие мужики, как правило, только о себе и своем удовольствии думают. И им на всех вокруг плевать.
Вот разве подумал он о том, что тут с коляской не проедешь?
- Мужчина, вы издеваетесь надо мной, что ли? Машину уберите! Вы что, глухонемой?
- Это дом сорок восемь, корпус один?
Он издевается что ли?
- Да.
Красавчик щурится, смотрит на выезд, который загородил. Конечно, машину ему убирать некуда, наш двор заставлен, но свои обычно тут не паркуются – знают, что у нас много мамочек с колясками, которые могут запросто колеса спустить или зеркало свернуть. Да-да, есть такие «яжматери». Я к ни не отношусь, портить имущество не собираюсь, хотя хочется…
Смотрю на незнакомца, который подходит ко мне.
- Я вам помогу. Отойдите.
- Что?
Не успеваю ничего сделать, он берет коляску поднимает, и ставит на дорогу, минуя бордюр.
И все бы ничего, но вот только у коляски отваливается колесо…
Глава 2.
РОМАН.
Я смотрю на бледную девушку с коляской, которая отчитывает меня, не слишком хорошо соображая, что она говорит и что ей нужно.
Во-первых, я вообще не очень-то привык общаться с незнакомыми людьми вот так на улице.
Я в принципе не появлялся в местах, подобных этому.
Не то, чтобы я был сноб.
Хотя, нет, именно то.
Я сноб.
Эта девчонка всем видом вызывает у меня неприязнь. Несуразная, нелепая.
Я не придавал значения тому, во что были одеты люди, находящиеся рядом со мной обычно. Но именно потому, что те, кто был рядом со мной как раз всегда выглядели идеально.
Другого бы я не потерпел.
Почему нельзя выйти на прогулку с ребенком и выглядеть красиво? Она ведь все-таки женщина?
Я вообще не терплю некрасивых женщин.
Но при этом я же всегда говорил и говорю, что некрасивых женщин нет. Красивые все. Им просто нужно научиться себя подать.
Я видел, как обыкновенных невзрачных серых мышек стилисты превращали в красавиц.
Индустрия красоты вообще меня привлекала, недаром, наравне с инвестиционным бизнесом, и бизнесом, связанным с ресурсами, я открыл направление, связанное с модой и стилем.
Модный дом, школу моделей. Реальных моделей, а не тех, кто промышляет сомнительными делами.
Оглядываю эту замухрышку, оцениваю ее, в принципе, вполне аппетитную фигурку. Да, роста ей не хватает, но… зато какой необыкновенный цвет волос, и тон кожи! Именно такая называется фарфоровой. На ней всегда отчетливо виден румянец. Вот и сейчас она злится, и щечки становятся пунцовыми.
А она милая малышка, если снять ее этот нелепый балахон, стянуть узкие брючки…
Чёрт, о чем я думаю!
И вообще, зачем я тут завис с ней? Мне нужно разобраться с важным делом, и противная блондинка вообще ни разу мне не сдалась!
Надеюсь, я приехал по нужному адресу. Правда, Бог его знает, что мне делать.
Пойти прямо к этой Анастасии Львовне? И что я ей скажу?
- Эй, вы глухонемой?
Какого она ко мне прицепилась?
Кстати, она с коляской! Может общается с другими мамашками и знает эту госпожу Романову?
- Это дом сорок восемь корпус один?
- Да.
Я понимаю, наконец, что ей от меня надо. После перелета, после стольких часов, проведенных в больнице, после всех проблем что на меня свалились я реально невероятно туплю.
Мой водитель загородил съезд коляске.
Черт.
Она в другом месте проехать не может?
Вздыхаю, потому что, понимаю, что эта девица так и будет стоять. Немым укором.
Нет, не хочу спрашивать у нее знакома ли она с бывшей пассией моего брата. Не нужно лишних ушей и глаз! Надо как-то быстро убрать ее с дороги.
Вернее, это я должен убраться с ее дороги, но мне, реально, не куда!
- Я помогу вам.
Не задумываясь хватаю коляску, поднимаю, ставлю на дорогу. Пусть свободен!
И что ты будешь делать?
У серой развалюхи отваливается колесо!
Что ж ты за мать такая, если нормальную коляску ребенку купить не можешь?
Я терпеть не мог безответственных людей.
По мне, прежде чем забеременеть, нужно четко понимать – где будет ребенок жить, в чем ездить, что есть, и во что одеваться! Ребенку надо стараться обеспечивать все самое лучшее!
Или не рожать!
Я не чайлд фри! Нет.
Я нормально отношусь к детям и даже хотел бы своих, если бы не некоторые обстоятельства.
Но понять людей, которые приводят в мир человека и неспособны позаботиться о нем. Верх безответственности!
И она еще будет выговаривать мне за колесо!
Нормально?
- Ну вот что вы наделали! – что? Серьезно?
Поднимаю бровь, закатываю глаза.
Да, иногда я «королева драмы» как называет меня моя любовница Илона.
- Что Я наделал? - специально выделяю местоимение, - Я не виноват, что у вас коляска старая.
Ох, и кто только меня за язык тянул.
Мы оказываемся с ней совсем близко, и я вижу, что у нее красные глаза, сухая кожа.
Кожа, словно лепесток розы, который оторвался и пролежал на земле…
Смятое, загубленное совершенство.
Чёрт, Вишневский, ты совсем уже умом тронулся!
На мгновение закрываю глаза, сжимая переносицу большим и указательным пальцами левой руки.
Что-то я заработался.
Надо прекращать сидеть ночами над бумагами.
И Илона обижается.
Илона. Вот пример женщины, которая сделала себя сама! Дамочка
