участие в одном эксперименте для мужчин. — Она помолчала, собираясь с мыслями. Кто его знает, как Олег воспримет её предложение. Решительность никогда не была чертой его характера. Продолжила:
— Профессор Сидоров — видный московский учёный, знаток мужской психологии. Сейчас он работает с молодыми мужчинами от тридцати лет и старше, неженатыми — так что ты как раз подходишь, — помолчала она опять. — Понимаешь, это твой шанс. Нужно всего сто человек, — Наталья заметно волновалась. — Потом, это ведь всё не так просто. А мне Алик Мухин из «Центральной газеты» обещал приглашение достать. Нужно только твоё согласие.
— Что за эксперимент? — переспросил Олег вяло. Ему сейчас ни о чём не хотелось думать, и не надо было ничего кроме её голоса, дружеского участия, горячего чая и уличного шума, врывающегося через открытую форточку. Словно ему грозила болезнь, которая нежданно отступила. Он был счастлив и наслаждался сегодняшним моментом. Всё-таки он жив. Может вот так сидеть, слушать её голос.
Наталья закурила, кивнув ему: кури, мол. Подождала, пока закурит. Струйка дыма её сигареты расплывалась, смешиваясь с Олеговой, и уходила в форточку. Сколько вечеров провели они здесь, сколько споров слышали эти стены и сколько согласий.
Наталья изящно стряхнула указательным пальчиком пепел в блюдце, стараясь не обращать внимания на его равнодушное лицо, спросила:
— Ты слышишь, что я говорю?
Он кивнул и неопределенно улыбнулся ей.
— Я навела справки об этом эксперименте, — продолжила она. — Во-первых, помогут избавиться от вредных привычек и комплексов. Во-вторых, настроят на создание семьи. В общем, там всё: коррекция личности, гармонизация души и тела и, главное, — главное! — подчеркнула она, — раскрытие таланта! — то, что тебе нужно, — сделала она паузу, наблюдая за реакцией Олега. Стала что-то говорить об оригинальном решении профессора Сидорова, касающегося проблем демографической ситуации, алкоголизма и наркомании.
— Да что ты! Вот уж не думал, что ты веришь в сказки! — улыбнулся Олег. То, что сказала Наталья, каким-то непонятным образом перекликалось с его сном. Нереальностью что ли. Даже не верилось, что серьёзные люди могут заниматься такими проблемами. Он был уверен, что воспитывать и перевоспитывать взрослых людей бесполезно, тем более лечить тех, кто себя не считает больным.
— Это не сказки. Это наука. Мы же в двадцать первом веке живём. И Алик не дурак (хоть и дурак немалый, между нами говоря). Он сегодня встречается с профессором и возьмёт приглашения для себя и для тебя, если ты захочешь. Я только утром с ним по телефону говорила. Да, чуть не забыла, — прижав сигарету в блюдце, Наталья потянулась за сумочкой. — Я тут принесла тебе брошюры, — отодвинув чашки, положила она перед Олегом две тоненькие книжицы вполне приличной полиграфии. — Эксперимент бесплатный и безопасный. Ты почитаешь, поймёшь… Но ответ мне нужен сейчас. Тебе это нужно, Олег! — делала она ударение на слове нужно.
— Ну, если так…, — скептически произнес Олег, безразлично вертя в руках книжицы.
Случайно увиденные фразы цеплялись одна за другую, но почему-то внушали уверенность, и уверенность постепенно брала верх над апатией и душевной ленью.
— Тебе видней. Да и какая в конце концов разница! — махнул он рукой, окончательно сдавшись.
— Ты что, Олег, встряхнись! Сдуй с себя пыль, а то совсем пропадёшь.
«До чего ж он иногда бывает неповоротлив и вял, — думала Наталья. — Даже не верится, что это он создавал те картины, что восхищали московских знатоков». Но она достаточно знала характер своего друга и надеялась, что всё ещё может иметь на него определенное влияние. Да и дело в принципе уже сделано.
— Ой, знаешь, мне совсем некогда. Я на обеде. Ещё в центр надо съездить, лекарство маме купить. И статья у меня в работе.
— Как здоровье Марии Петровны? — спросил Олег, любуясь игрой света в её волосах.
— Приступы повторяются, — помрачнела Наталья. — Мне знакомая обещала уникальные таблетки. Вот поеду, — потянулась она к сумочке, вжикнув молнией, повесила её на плечо. Поднялась, расправляя юбку. — Ну, так ты-то как, насчёт эксперимента, решился? Окончательно?
Олег кивнул, вставая.
— Молодчина! Да, кстати, у Маховского юбилей. Тебя хотел пригласить, но до тебя ведь не дозвонишься. Ты чем хоть занимался? Покажи эскизы! — потребовала Наталья, пройдя вслед за ним в комнату. Торопясь, пошелестела бумагами.
— Нет, ты просто бестолочь, — обозвала его всегдашним своим ругательством. — Разве можно время терять? «Кто не знает цену времени, тот не рождён для славы», — процитировала она кого-то из великих.
Просмотрела эскизы для задуманной им на библейские темы картины, отобрала два:
— Вот здесь, кажется, что-то есть, какая-то мысль, — наморщила она лоб, продолжая листать. — А остальные — мертвые… Я говорила тебе, что личная жизнь для художника должна быть на втором плане. Наши суровые будни не для чувствительных девиц, — ударила она его по больному и будто отомстила Танечке, незримо присутствующей здесь.
Олег помертвел. Наталья тут же пожалела о сказанном, но… Кто бы знал, что во всей этой истории больше всех будет страдать он. И как глупо: остаться ни с чем — ни любви, ни вдохновения, ни настоящих друзей. Хотя вот она — Наталья — рядом. И что она ждала от встречи: что он с порога раскроет ей объятья и будет уверять в вечной любви. Ведь это было бы ещё более неискренне, чем все их разговоры сегодня. А почему, собственно, она должна его жалеть?
— Во всём должно быть чувство меры и в любви тоже. — Слова выскакивали как бы сами собой, и в них сквозила убийственная рациональность. — Нельзя давать чувствам задушить талант. Ну, что ты мучаешься? От этого ведь никому не легче. Ну, женись на ней. Тебе это надо? — скептически скривилась Наталья.
— Нет.
— Ну, так в чем дело?
— Она ведь была беременна.
— Тоже мне новости! Да знаю я.
— Это ты её отговорила.
— Опять двадцать пять. Ничего я её не отговаривала, просто адрес врача дала. Она могла бы им не пользоваться. Она совершеннолетняя девочка. Признайся, ты же рад был, что всё так устроилось?..
Всё же Наталья жестока. Или в ревности женщины всегда жестоки, думал Олег. И к чему ей этот разговор?
— Зачем она матери-то твоей всё рассказала? Она что, не знала, что ничего вечного у тебя с ней быть не может? — не могла остановиться Наталья.
— Хорошо же ты обо мне думаешь… А впрочем, ты, как всегда, права, — устало согласился он, в который раз натыкаясь на мысль, что так оно и было, он просто устранился от всех проблем. Иначе он просто не умел.
— А Таня никому ничего не говорила. Мама сама обо всём догадалась. И какое это теперь имеет значение! — Олег поморщился
