и, нависая над столом, истерично орал в жуткое лицо мертвой женщине.
Ленка наклонила голову, посмотрела мутными глазами и проскрипела:
– Ты не отпускал!
– Ты сдохла, сдохла слышишь! СДОХЛА! Я тебя похоронил.
Громко хлопнула форточка, и он инстинктивно развернулся в сторону окна.
На улице бушевал ветер, срывая листья и безжалостно бросая их на черноту асфальта.
Ленки не было. На столе, где она сидела, остались маленькие комочки земли…
Он со стоном сел и уронил голову на дрожащие руки. Всему есть объяснения…Всему, черт победи, есть ОБЪЯСНЕНИЯ!
Бутылка опустела слишком быстро…
Голова гудела…
Надо поспать. Встал. Собирая плечами стены, дошел до комнаты.
Диван скрипнул, принимая его в объятия. Он закрыл глаза и заснул. Быстро и неожиданно для себя.
Касание. Холод пробежал по лицу, оставляя липкий, неприятный запах…
– Ты опять не раздвинул диван. Встань! Я сама.
Дыхание застряло в легких колючим комком. Сердце колотилось в груди. Он скатился с дивана и замер.
Труп Ленки наклонился и одним махом разложил диван. Простынь взлетела и плавно, словно снег, легла. Как в замедленной съемке.
– Ложись! – скомандовала Ленка.
Он задрожал и отчаянно затряс головой.
– Ложись, нечего привередничать!
Он заскулил, стараясь сжаться до невидимости.
– Ложись… Милый, все ссоры днем, а ночью, в кровати – мир. Ложись! Будем мириться.
Ленка улыбнулась, проведя синим, заскорузлым языком по потрескавшимся губам. Он с трудом сглотнул тошноту.
Ленка, распространяя отвратительный трупный запах, залезла на диван и вытянувшись застыла. Рука с трупными пятнами постучала по его месту на диване.
Все можно объяснить?
Он мирился. После первого раза с сигаретой, он мирился с ней на летней кухне. Зажимая Ленке рот, большой рукой покрытой рыжими волосами, и мирился. Она хрипела под ним, дергалась… Это заводило и он мирился сильнее, тщательнее, жестче.
Труп снова хлопнул по дивану. Он со всхлипами и причитаниями полез на диван. Лег – с трудом умещая свое огромное тело на самом краешке. Лишь бы не касаться этого… этой! Обезумевший мозг рисовал отвратительные картины. Ему казалось, что по Ленке ползают черви… что она заставит его мирится. И будет зажимать холодной рукой его орущий рот, и мириться… мириться…
Все можно объяснить! Все?
Он почувствовал, как она развернулась к нему спиной и обняла. Он выпустил придушенный всхлип. На бедро опустилась тяжесть ноги. Ленка всегда так спала – закидывая на него ноги и руки. От запаха закружилась голова, он обеими руками зажал рот, глуша крик ужаса.
Второй раз произошел в августе. Лена бросила курить и не давала поводов для недовольства. А в августе…
– Вика пригласила на день рождения! В субботу.
Он кивнул. Вика – близкая подруга, от дня рождения которой никуда не скрыться.
– Хорошо. Ты уже подумала, что мы подарим?
Ленка сжалась под его взглядом.
– Она пригласила только меня.
Хм. О чем разговор? Беззвучно замахнулся и ударил. Кулаком. Ленка схватилась за живот и согнулась, безрезультатно втягивая воздух. Ударил по уху. Ленка заскулила. Точь-в-точь побитая собака. Она хватала губами воздух и силилась что-то сказать. Так смешно походила на рыбу. Еще удар – в грудь… И еще…
На зубах скрипела земля.
Очнулся утром. За окном светило солнце и весело чирикали воробьи. Все понятно! Бутылка виски – это много! Голова трещала, как спелый арбуз. Он допился до мертвых женщин в кровати. Хохотнул и зажал рот, уж слишком истеричный получился смех. Это все усталость! Он устал, вот и мерещится!
В комнате было пусто и пахло свежестью. Как хорошо! Он справится. Он сильный мужчина!
Контрастный душ успокоил голову и взбодрил.
Женщин и собак надо учить! Учить и воспитывать. Все это – усталость. Элементарная усталость и стресс. У него появился план.
Завтра заканчивается отпуск. Надо на дачу сгонять – урожай забрать и банки. Ленка так заботливо их закрывала. Ленка любила дачу!
По губам пробежала тень улыбки.
Все можно объяснить!
Он скривился, вспомнив, что новенькая Ленкина машина разбилась. Придется ехать на старой Вольво.
Машина стояла во дворе, под кленом, и выглядела неопрятно. Мокрые листья налипли на капот и лобовое стекло. Бампер залеплен грязью. Ничего, вот съездит на дачу – сделает дело, а потом на мойку. Сразу же. И в баню. Он обязательно пойдет в баню. После.
Надо собраться. У него появился план. Отличный! Он знает, что делать. Всегда знает!
Пробок почти не было, до дачи добрался быстро. Скрипучий замок калитки неохотно поддался, после небольшого усилия. Надо же, его не было от силы неделю, а травы выросло – море.
Над летней кухней витал слабый дымок. Он усмехнулся. Все верно, где же еще ей быть!
Насвистывая под нос попсовый мотивчик, пошел посмотреть. Он уже догадывался, кто там…
Ленка стоял спиной. Поверх трикотажного, запачканного землей, костюма повязан фартук.
– Ленка, все не угомонишься? – истерично хихикнул он, старательно пряча страх. Вон нужный ящик с инструментами. Он ему нужен. Там лежал верный топор. Острый. Очень острый!
Труп стал разворачиваться.
Он с трудом сглотнул вязкую слюну. Голова закружилась от сильного трупного запаха, смешенного со сладкими духами.
Грим окончательно сполз с лица, обнажая обескровленные, безобразные раны. Трупные пятна покрывали щеки…
У него дернулось правое веко. Стало мучительно страшно.
Вон та рана, на скуле, с левой стороны…
В третий раз это произошло первого сентября. Ленка со всей мочи орала в трубку и требовала оставить ее в покое. Отпустить! Он возражал, называл ласковыми именами. Уговаривал! О, он умеет уговаривать! Он сказал, что им надо поговорить и разойтись мирно, хорошими друзьями. Посидеть на даче, пожарить шашлык и поговорить.
Она согласилась… Он был убедителен!
Они мило общались в дороге. Ленка даже пару раз улыбнулась его шуткам. А потом она опять завяла нудную песню про врача, мол, ему нужен этот докторишко по мозгам. А потом добавила, что хочет расстаться. Бросить его. Су-у-у-ка!
Он ей все объяснил!
Она растоптала его чувства. Она была непослушной, и он должен наказать ее, научить… Как она выла! Надрывно, как подыхающая псина!
Когда он вынырнул из липкой внутренней правды, Ленка едва дышала. План созрел моментально. Запихнув едва живую женщину в машину, он понесся по деревенской дороге. В багажнике лежала лопата и топор.
Он шутил всю дорогу, но Ленка не смеялась. Высокомерная дрянь… Заставила его, вынудила… Он же ей все объяснил…
С грузовой машиной получилось просто волшебно. А говорят – чудес не бывает. Ленкина сторона вдребезги, а у него лишь пару шишек, разбитый нос и легкое сотрясение… Конечно, он рисковал! Как иначе? Вот чудо: он жив,
