все в универе, как и о его дружках. Спортсмены, хоккеисты, играющие за нашу местную команду. А еще лютые бабники и любители бросать девчонок на следующее утро после очередной вечеринки. О них не слышали только глухие, серьезно, местные звезды, возомнившие себя элитой, разъезжающие на дорогих тачках. Даже в нашей группе из скромных пятнадцати девчонок и трех парней нашлось три дурочки, которые уже плакали ночами в подушку из-за этого вот «Темы с четвертого». Именно поэтому знакомиться с ним, как и общаться нормально, я не собираюсь.
— Это что за грозный гномик тут стоит? — Он треплет меня по макушке и звонко смеется, привлекая чересчур много лишнего внимания. А еще этот придурок слишком долго касается меня, и это тоже раздражает. — Девочка, ты как сюда попала? Тебя родители потеряли?
— Армия гномов велела найти самого мерзкого из великанов и открутить ему яйца. Смекаешь, о ком я?
— Сава, заканчивай, а то и правда без яиц останешься. — Рядом появляется второй дружок из хоккеистов, Егор. По слухам, от Артема отличается он только цветом волос. Этот почти блондин, тогда как у Артема густые и каштановые, в беспорядке торчащие в разные стороны. — Милые дамы, — он делает шутливый поклон нам с Лисой, — прошу простить моего друга, он сегодня само невежество.
— Цирк какой, — закатывает глаза Лиса и хватает меня за руку, уводя в другой конец зала, где стоят наши одногруппники. — Что за идиоты? Что один, что второй. Клоуны.
— Хоккеисты! Гордость универа! — поднимаю палец вверх, копируя нашего ректора, который на каждый праздник выступает с речью и расхваливает наших хоккеистов, как будто, кроме их сомнительных достижений, похвастаться больше нечем.
— Гордость универа, точно. Хуккеисты они. Один краше другого, ни одной юбки не пропустят, придурки. И как наша Машка вообще могла повестись на этого второго? Как его? Егор. Они же вообще не понимают, что такое нормальные отношения.
Лиса вообще очень злобно относится к таким вот бабникам после измены Сережи. А я… да плевать мне на них в общем-то. Если дурочки сами кидаются к ним в объятия, это их выбор. И проблемы потом тоже их.
Радует только, что я не такая и ни один из них совершенно не в моем вкусе.
Глава 2
Лиза
Вот сколько раз говорила сама себе: «Лиза, начни заниматься спортом, хотя бы зарядку делай по утрам» — столько раз все эти слова пропускала мимо ушей. Спорт — это вообще не мое. Я даже приседать толком не умею. Поэтому и на физру я обычно опаздываю, порой вообще не прихожу, ссылаясь на боль в животе или еще что-нибудь, большую часть времени сижу на лавке и болтаю с одногруппниками или стою, глядя на бегающих студентов. Обычно моя пара физкультуры заканчивается теми самыми штрафными кругами по залу, а дальше начинается то, что делаю я лучше всего: ничего.
Но сегодня наш препод как с цепи сорвался. Он то ли из-за четвертого курса себя таким деловым возомнил, то ли еще что-то, но нагружает так, как никогда прежде. На жалобы о болях не реагирует, отдыхать не разрешает да даже в туалет не пускает! Мы бегаем на скорость, прыгаем в длину и высоту, сдаем какие-то идиотские нормативы и вообще занимаемся тем, что мне не по душе. Лиске проще, она по выходным в зал ходит, чтобы фигуру поддерживать. А у меня генетически все неплохо, зачем мне лишние нагрузки? Хотя, если бы я ходила вместе с Лисой — а она давно меня зовет, — не выплевывала бы сейчас свои легкие на пол.
Физрук снова свистит в этот чертов взрыватель мозга, призывая закончить выполнение выпадов по залу. Ну неужели! У меня ноги сейчас отвалятся от этого ада.
— А теперь разбились по парам и идем качать пресс, у вас семь минут до конца занятия, каждый по три минуты должен успеть. Бегом!
— Да твою мать, что с ним сегодня? — рычу, с трудом перебирая ногами в сторону матов, чтобы покорячиться три минуты и наконец свалить из этой преисподней. — Если он каждый раз теперь из-за четвертого курса так будет отрываться на нас, то я вообще на его пары никогда не приду больше, честное слово. — Делаю большой глоток воды и проливаю ее на себя из бутылки, споткнувшись о свою же ногу. Майка и так от пота вся прилипает к телу, так теперь и вовсе облепляет, как вторая кожа. Тихо радуюсь спортивному топу, который всегда надеваю под низ, и стягиваю майку, желая избавиться от жуткого дискомфорта из-за мокрой вещи. Я это чуть ли не больше зимы терпеть не могу.
— Воу, крошка, решила устроить стриптиз? — Мимо проходит тот самый Тема с четвертого, опять улыбаясь. Чего он вообще постоянно улыбается? У него лицевой нерв защемило? Надо к врачу.
— Стриптиз только для клиентов, на придурков не распространяется, — пожимаю плечами под тихий смешок Алисы и старательно пытаюсь снова не запутаться в уставших ногах. Еще рухнуть перед ними не хватало для полного счастья и окончательно опозориться.
— Ты мне напоминаешь мышонка из «Том и Джерри». Такая же крошечная, но дерзишь. — Тема снова — раздражает — закидывает руку мне на плечо, и рядом опять пристраивается его друг. Что надо? Бесят.
— Это не я крошечная, это ты переросток. — Я терпеть не могу шутки по поводу моего роста, только если это шутит не Лиска. Ей можно. Ей вообще все можно. Все остальные будут отправлены мною во все стороны, потому что я и сама, черт возьми, знаю, что ростом не выдалась. Я с людьми среднего роста рядом выгляжу ребенком, а с этим дылдой так и подавно. Сколько он? Сорок метров?
— Откуда звук, — прищуривается придурок и смотрит по сторонам, намеренно не опуская взгляда на меня. — Колос, ты слышишь? Пищит кто-то, а кто, не вижу.
— Пошел ты, — сбрасываю руку со своего плеча и укладываюсь на маты, закатывая глаза. — Лис, давай я первая, садись на ноги.
— Какое скучное предложение, — корчит рожу Егор, наклоняясь к Лисе, и шепчет так, что слышно прекрасно и мне, и его стоящему рядом дружку: — Могу предложить сесть на лицо. Заманчиво?
Закрываю глаза и задерживаю дыхание. Нельзя говорить Нежновой такое. Алиса совершенно не соответствует своей фамилии в такие моменты. Она превращается в разъяренную бестию, и остается только молить всевышних о том, чтобы она устала на физре достаточно сильно, дабы не дать этому хаму в нос.
— Могу дать по яйцам с колена, — шипит она, поворачиваясь к Егору. — Заманчиво?
— Ну вот, — ржет Артем, похлопывая друга
