Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
палубы. Художница повернула голову и увидела идущую по направлению к ним женщину. Ее внешний вид бросался в глаза, к чему она очевидно и стремилась: каштановые волосы спадали ниже плеч ровными локонами, а умелый макияж лишь подчеркивал ее приятное лицо, на котором выделялись большие карие глаза. На вид ей было лет тридцать. Непомерно короткая юбка открывала стройные ноги и обтягивала бедра. Ее изящная фигурка приковывала внимание, а относительно свободная вольная походка была явно искусственной; она подчеркивала, все, что она хотела показать, чуть покачивая бедрами. Весь ее вид, в общем, показывал, какое у нее ремесло, даже не сведующему человеку. Подойдя к сидящим, она не спрашивая, села в шезлонг, который, как и другие, был привинчен к палубе и закинула ногу на ногу, приведя в смущение Писателя.
– Милое, приятное утро, – вместо приветствия произнесла женщина.
– Милое, – смутившись, поддержал Писатель.
– И что вас так смущает? – заметила женщина его взгляд.
– Вы так вызывающе, открыто одеты, если это можно назвать одеждой – не счел нужным он скрывать свое мнение.
– И что! – засмеялась подошедшая. – Вы предпочитаете женщин завернутых с головы до пят в материю? Не смешите. Все вы хотите знать, что же там интересного под одеждой, хотя ничего неизвестного там точно нет. Вопрос только качества. Но как понимаю, мой вид дает вам повод думать, что я представительница одной из древнейших профессий? Да лучше я буду выглядеть так, зато у вас нет никаких сомнений, а то большинство мужчин, глядя на женщину, все равно, как минимум раздевают ее глазами, а уж что думают… В каждой женщине видят потенциальную меня. Поэтому думайте, что хотите, я даю вам такую возможность, а такая ли я на самом деле или нет, не важно.
– Ну что вы! Всегда приятно, когда женщина радует глаз.
– Ну, если вы радуетесь только глазами…, – и, улыбнувшись, добавила. – Женщина должна радовать не только глаз, вы взрослый мужчина и пора бы это знать.
Мне что-то жарко, – он достал платок, вытер со лба пот, и, упершись в поручни шезлонга, поднялся. – Оставлю вас. Иначе не далеко до греха.
– Все зависит от того, что вы подразумеваете под грехом? Можно ли считать грехом то, что уготовила природа или Всевышний. Иначе он придумал бы что-то иное.
– Это уже тонкости.
– Не скажите. Хотя тонкость есть и в этом вопросе, – сквозь смех проговорила она.
– Я все-таки пойду. Мужской ум не всегда способен понять ум женщины, особенно, когда она говорит о себе. Поди тут разберись, где правда, а где нет.
– Вы правы, – подтвердила она. – Женский ум он особенный, ему нельзя доверять. Он путанный и коварный. Женщина говорит и спрашивает, вызывая на откровенность, а потом против вас обернет то, что узнала.
– Вам лучше знать. Может быть, еще увидимся, – ответил он и направился к двери ведущей внутрь корабля.
– Конечно, увидимся, здесь мало места где можно разминуться, – ответила ему вслед Художница, а затем посмотрела на сидящую рядом женщину: – Надеюсь, его пробил пот не от вашего появления.
– А! – отмахнулась та.
– Вас не смущает, столь пристальное внимание мужчин?
– Привыкла, я же вижу, как они раздевают меня взглядом, но это меня не смущает. Я даже не обернусь, если услышу хрип, зная, что это он захлебнулся от собственных слюней.
– Вы так безжалостны к ним?
– Нет, я их рассматриваю как источник.
– А не наоборот? – усмехнулась Художница.
– В какой-то мере. Они источник моего дохода, а я источник нежности и внимания.
– Внимания?
– Разумеется. Мужчины разные и к каждому нужен свой подход, даже просто нацепить улыбку на лицо нужно для каждого свою, чтобы оно было приветливым и красивым.
– Вы и так красивы.
– Это так, но красота требует поддержки в приукрашивании лица, в выборе одежды, чтобы дать им повод видеть и додумывать. А у вас какой источник?
– Кисти, краски.
– Тоже не плохая творческая профессия, – засмеялась Проститутка.
– Но не так доходна.
– Везде свои минусы. Вы можете себе позволить иногда творить для себя.
– Это да, – засмеялась Художница. – Трудно представить, что вы творите для себя.
Проститутка ухмыльнулась в ответ: – Верно, это мне не под силу, для себя я могу только вытворять. А этот мелкий, чем вас ублажал?
– Он писатель.
– Значит, зануда, – сделала она вывод. – Еще одна творческая личность.
– Творческая, – согласилась Художница, – но как выяснилось, он не написал ни одной книги, а только все еще пишет.
– Какое счастье! – воскликнула Проститутка. – Он делает подарок, избавляя других от своих не оформленных мыслей. А вы надо полагать, как все здесь, сбежали?
Художница кивнула головой в знак согласия. Она поняла вопрос. Обе женщины замолчали, они понимали, что не зависимо от того, что оказались здесь, жизнь продолжается, а значит надо принимать ее новые условия, да и как их не принимать, выбора не было.
– Я тоже пойду, – сказала Художница и поднялась.
– Надеюсь не из-за моей компании?
– Ну, что вы! Пойду, может получиться написать.
Она встала и пошла вдоль борта.
Проститутка осталась одна. Перед ней простиралась гладь. Она понимала, что в этом замкнутом пространстве корабля каждый, кто здесь оказался, оберегал свою независимость, и в первое время, знакомство проходит скованно, но необходимая вынужденность, заставит направляться к общению.
Кто была эта женщина, сидящая в шезлонге, знала только она. У нее не было желания посвящать случайных попутчиков в свое прошлое, каким бы оно ни было. Был ее внешний вид реальным отголоском прошлого или это просто каприз для себя, было ведомо только ей. Ей действительно было все равно, что о ней думают в этом замкнутом мирке под названием корабль «Надежда». Что винить людей, когда их мир скуден и обсуждать других, возможно, их единственное развлечение. Так стоит ли лишать их этого малого счастья. У нее не убудет, а им есть чем заняться. Она еще немного посидела и, поднявшись, ушла с палубы.
2
После ухода женщин на палубе практически сразу появился мужчина, примерно лет пятидесяти. Щеки покрывала окладистая борода, длинные волосы доходили до плеч, но особенность его была в том, что одет он был в рясу, что могло свидетельствовать о его причастности к религии. Он не торопясь шел вдоль борта, с тихим спокойствием в глазах поглядывая на воду, сквозь сетку. Подойдя к шезлонгу, где только что сидели женщины, он подергал один из них, и, убедившись, что тот крепко закреплен, сел.
Положив руки на колени и вглядываясь в водную гладь, наслаждаясь влажным воздухом, он погрузился в свои мысли. Он считал себя Монахом, но не отшельником; любил общение с людьми, и
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
