от врезного мы хранили за подоконником на веранде.
— Дом кому отец завещал?
— Он завещания не оставил. Сказал, что мне. Я его ремонтировал, потратился. Василий в ремонте не участвовал. У меня двое маленьких детей. Думали, что жена с ними будет летом жить. Здесь огород, сад, рядом речка. А получилось вот так.
— Кто мог поджечь дом?
Панкратов молча смотрел на меня. Затем пожал плечами.
— Не знаю.
У меня больше вопросов не было. Панкратов попросил разрешения очистить дом от грязи, обгоревших досок, собрать сохранившиеся вещи. Я разрешил.
Эксперт сказал, что сапог обработан. Фотограф сделал снимки, я попросил фотографа поехать в районный центр, проявить и отпечатать снимки. А сам, аккуратно завернув сапог в бумагу, вместе с участковым инспектором, экспертом и проводником с собакой поехали на центральную усадьбу совхоза. Там я попросил участкового изъять в присутствии понятых обувь и некоторые носильные вещи Кошкина, других людей. Все эти вещи мы разложили на полу в конторе совхоза. Собаке дали понюхать сапог, найденный около сгоревшего дома, и проводник стал подводить ее к лежащим на полу вещам и обуви. Собака некоторое время обнюхивала их, затем отворачивала голову, грустно смотрела на проводника, как будто осуждала его неправильное поведение. Когда он подвел собаку к ботинкам, принадлежавшим Кошкину, она взвизгнула, залаяла и схватила их, как будто говорила, что это те самые ботинки, которые она ищет. Мы несколько раз меняли место ботинок Кошкина, подводили собаку также к его вещам, и всякий раз она лаяла и хватала их зубами. Сомнений не было — сапог принадлежал Кошкину. Я составил протокол.
«Итак, при пожаре, наверное, погиб Кошкин, если он вчера не передал сапоги кому-нибудь другому. Об этом необходимо поговорить с его женой».
Жена Кошкина вошла в контору, настороженно и тревожно глядя на меня. Я предложил ей сесть. Она осторожно опустилась на стул.
— Скажите, пожалуйста, в какой обуви ушел вчера ваш муж из дома?
— А что? Зачем вам это надо? Он что-нибудь натворил?
— Я с вами разговариваю, как со свидетелем. А свидетель обязан отвечать на мои вопросы и говорить только правду.
Она молча смотрела на меня.
— В сапогах ушел.
— В каких?
— Обыкновенных, в каких всегда ходит.
— Это его сапог?
Она внимательно осмотрела сапог, заглянула вовнутрь, посмотрела на петли.
Его. Чей же еще? Потерял, что ли? Во до какой степени нажрался, дурак старый. — Она зло отвернулась.
— Он вчера в этом сапоге ушел?
— В этом. Больше ему не в чем. Одни они у него. А может, он их продал? На водку обменял, босым остался. Пьяница проклятый. Надоел мне уже. Другие — в дом, а он — все из дома. Дети у нас уже взрослые. Стыдно им за такого родителя. И никакая лихоманка его не берет. Напьется, спит на улице. Проспится и опять — как огурчик. Хоть бы чихнул. Милиция его задержала, что ли? Почему вы им интересуетесь?
Я молчал, думал, как ей сказать о том, что он погиб при пожаре. Решил, что вначале нужно закончить разговор. Сообщение о его смерти может вывести ее из равновесия. Неизвестно, как она себя после этого поведет.
— Когда и куда он ушел вчера из дома?
— Черт его знает, куда он подался. В магазин, наверное. У него одна дорога.
— Вы никуда сегодня не уезжаете?
— Нет. Куда мне ехать? Дома буду.
— Может быть, я вас еще вызову.
— Пожалуйста, — сказала она и, не прощаясь, вышла.
«Итак, теперь нужно установить, где был вчера вечером Кошкин, с кем встречался. Коли он находился в магазине, его должен был видеть продавец. Надо с ним поговорить».
В магазине стояла небольшая очередь. Продавец, женщина средних лет, что-то взвешивала покупателю. Участковый обратился к людям, стоявшим в очереди:
— Граждане, мы на несколько минут оторвем продавца. Нам нужно с ней поговорить. — Все молча смотрели на него. Рука продавца повисла в воздухе. Мы прошли за прилавок, а затем вместе продавцом — в подсобное помещение, заставленное мешками, различной посудой, ящиками с продуктами, другими товарами. Продавец настороженно смотрела на нас.
— Вы не волнуйтесь, — сказал я ей. — Нас интересует Кошкин Матвей. Он вчера вечером был у вас в магазине?
— Был, — утвердительно ответила женщина.
— Что он здесь делал, с кем разговаривал, куда и с кем ушел?
— Соображал, с кем бы выпить. Со многими разговаривал. Надоел он мне, почти каждый вечер здесь находится. Я попросила его выйти из магазина. Куда он ушел, я не знаю.
— Кто, кроме вас, видел его в магазине?
— Многие. Все, кто был здесь. Тимофеевна, — вдруг громко сказала продавец, открыв дверь в торговый зал магазина, — ты вчера вечером была в магазине?
— Ну, — утвердительно ответила Тимофеевна.
— Кошкина видела?
— Ну, видела.
— Куда он ушел и с кем?
— Кажись, с Замошкиным Николаем.
— Во, слыхали. Больше я ничего не знаю, — сказала продавец, как бы заканчивая наш разговор.
Из магазина мы пошли к Замошкину. Он с сыном, парнем лет семнадцати, пилил на дворе дрова. Поздоровались. Он спокойно смотрел на участкового.
— Вы вчера вечером видели Кошкина? — спросил я его.
— Да, у магазина. Потом он увязался за мной. Предлагал мне выпить. Но я отказался. Мы раньше иногда с ним выпивали, а сейчас я это дело бросил. Водка до хорошего не доводит.
— Куда он пошел после встречи с вами?
— Черт его знает. Он по всей деревне ходит, когда выпьет. Суббота для него — святой день. На неделе — трезвый, а в субботу обязательно напьется.
— Я его ночью, часов в двенадцать видел вместе с дядей Василием Панкратовым, — сказал сын.
— Пьяных? — спросил отец.
— Да, шли, качались.
— Этот тоже такой. Два сапога — пара. Тоже ни одного выходного не пропустит. Обязательно напьется. Вчера дом его отца сгорел. Я, другие мужики ездили тушить. А его дома не оказалось. Напился, наверное, и спал где-то. Даже жена не знала, где он. Во как.
Поблагодарив Замошкина, мы вместе с участковым направились к Панкратову. Постучавшись, вошли в дом. Увидев нас, Панкратов, сидевший за столом, застыл, напряженно глядя в нашу сторону. Замерла у печи жена. Они как будто испугались нас.
— Вы вчера видели Кошкина? — спросил я, обращаясь к Панкратову.
Он бросил на меня быстрый взгляд.
— А что?
— Нас интересует, видели ли вы вчера вечером Кошкина?
— Н-нет, то есть да, видел.
— Так видели или нет?
— Видел. На улице.
— Расскажете подробнее.
— Он шел по улице. Я его видел.
— Подробнее. Вы вместе с ним ходили по улице? — Опять тот же быстрый настороженный взгляд. Молчание. — Может быть, вам провести очную
