решится.
Нас по одному стали вызывать к руководству и инструктировать, как себя вести в сложившейся ситуации, какие давать показания, если будут вызывать в прокуратуру. Инструктировали, естественно, не сами руководители, а адвокаты различных контор, которые в великом множестве были наняты руководством за счет, конечно, фирм НК. Свои миллиарды и миллионы руководство на эти цели не расходовало. Берегло для семьи, для ближних. Мы же должны были: первое – в ситуациях, когда следователи и опера появлялись в офисе – вмиг рассыпаться по закоулкам и углам, как мыши, чтобы не дай бог не столкнуться с ними лбами. Мы, конечно, и сами этого не хотели. Здесь наши интересы совпадали целиком и полностью. Второе: – если вызовут к следователям, то обязательно быть с адвокатом. Здесь наши интересы тоже совпадали. Тем более, что у самих у нас денег на адвокатов не было. К тому же, нас заверяли, что адвокаты нас вытянут. Потому что это лучшие адвокаты Москвы, а может быть и всей России. Не Падвы, не Резники, но тем не менее. И третье: – отвечать на вопросы по той схеме, которую нам адвокаты наработают. И, если мы будем вести себя, как надо, давать правильные показания, то, когда все это закончится, получим премии по пятьдесят тысяч зеленых. Ну, об этом я уже говорила. В том, что нашего олигарха, в конце концов, освободят ни у кого не было сомнений. За ним могучей стеной стоят наши продвинутые либералы, все наши и западные СМИ, да и вся международная общественность. Руководство страны никуда не денется, и пойдет на попятную. Ведь так уже было с Березовским и Гусинским. И те благополучно, со своими миллиардами и семьями перекочевали на Запад.
Наш кабинет находится на пятом этаже. Вообще-то, моя фирма зарегистрирована в Мордовии, в Саранске. Там даже имеется комнатушка под офис на улице Ленина, это юридический адрес фирмы. В этой комнатушке, два стола и три стула, которые находятся у фирмы на балансе. Я же все эти три года нахожусь на Гусарском. Здесь в каком-либо кабинете мне выделяются стол и стул. Я сообщаю в ЦБК свое местонахождение, и мне приносят сюда договоры, контракты и другие документы, на которых уже стоят положенные визы высшего руководства, бухгалтерии, юристов. На каждый документ утвержденное количество виз. В бумаги я не вникаю, потому что ничего в них не понимаю, да и смысла нет понимать, потому что везде уже стоят визы, уже все решено. Тех, с кем подписывались договора и контракты, я в глаза не видела. Всю бухгалтерию ведет ЦБК, они же делают баланс и отсылают его в налоговую. У меня в моем столе нет ни одной бумажки. Иногда в связи с перестановками в офисе, меня переводят за другой стол и дают другой стул, но это не очень часто. В этот занюханный и цветущий Саранск я ни разу не ездила.
Печать и учредительные документы находятся в ЦБК. Но с того времени, когда на нашу НК наехали, печать и учредительные документы передали мне, выделив небольшой металлический ящик. И за такую работу я получала неплохие деньги, в настоящее время нам всем со страху прибавили вполовину (сколько – по финансовым соображениям – не могу сказать), а на финише обещали по пятьдесят тысяч зеленых. Ну, про это я уже говорила.
Когда я вошла в кабинет, там уже все были в сборе. Три дочки НК: у меня ЗАО, у Альки ООО, у Светки – тоже ООО. У обеих были заплаканные рожи, Светка рыдает, а Алька ее отпаивает какой-то гадостью, и трет ей виски. Я даже удивилась, у Альки уже было время отплакаться, а Светке – отчего рыдать?
– Чего она заходится? – спросила я у Альки.
– Чего, чего! – вопила Светка. – Ты что, не понимаешь что ли ничего? Простота библейская.
Она так вопила, что я даже разозлилась. Простотой библейской они меня называли в исключительных случаях. Из-за того, что когда я пришла в НК работать после гибели.
Игоря, я была, так скажем, слегка заторможена, со своеобразной реакцией.
– Перестаньте собачиться. Не до того сейчас. Вы что, сдурели обе?
Алька как всегда была рассудительна.
– Да я что ли начала? Мы все в одном очень интересном положении, как говорили наши бабушки. Ожидаем повышения зарплаты, премий, или камеры с видом на тундру.
– Все, да не все! – вопила Светка. – Вас еще не допрашивали, а меня уже допросили!
Ее действительно, уже вызывали на Технический переулок. И она там давала показания с участием адвоката. Но все было как-то просто и буднично и мы не обратили на это внимание. Да и она сама говорила, что обращались вежливо, предупредительно, с учетом ее внешности (она у нас чистая блондинка, очень симпатичная). И пришла она с допроса вся вдохновленная, почти восторженная.
– Ну, ты же отвечала, как тебя наставлял адвокат, – говорю я. – Чего тебе бояться?
– Вот этого я и боюсь.
– Тебе же обещали…
– Володьке тоже обещали, – говорит Алька. Тут она тоже слезу пустила.
И тут до нас до всех окончательно дошел ужас положения. У меня холодный пот по спине побежал, честно слово. Ноги стали ватными, я уже не могла стоять и опустилась на этот гребаный стул, который у меня даже на балансе не стоял, мне как генеральному его выделили в этом офисе.
Мы как-то одновременно примолкли. Наконец, я произнесла:
– А что же теперь нам делать?
Светка горько вздохнула, и произнесла сокровенное:
– Сушить сухари.
Лондон. Вице-президент Чайка
Весть об аресте Макаровского долетела и до туманного Лондона – основного убежища российского бизнес-ворья, бывших и действующих террористов.
Вице-президент компании, Чайка Полина Ивановна, задумчиво стояла у окна своей шикарной квартиры на Бейкер-стрит и раздумывала, стоит ли звонить главному юристу НК Твердолобову, или ждать его звонка, пока он обдумывает последствия этого шага прокуратуры. Она понимала, что арест Макаровского означал, что следствие решило все-таки довести дело до конца, то есть до суда.
Полина Ивановна не боялась, что Володька Макаровский даст на нее показания. И не потому, что были они родственники, и он должен быть благодарен ей за это теплое место. Ведь, в конце концов, никто не думал, что с НК может произойти подобное. Просто она знала, что он порядочный человек и никогда этого не сделает – характер у него такой. Но остальные дочки НК ее беспокоили. Девочкам хотя и обещали вознаграждение за нужные показания, прибавили им заработную плату, но нельзя сказать, что следствие не умеет работать. Они все-таки вычертили схему хищений. Пусть вначале они слабо разбирались в делах НК, но у них есть хорошие специалисты, которые вывели, откуда, как на дрожжах, растут прибыли руководства. Она держала под контролем весь ход следствия и была в курсе всего. Все соглашения с адвокатами по делам НК проходили через нее и с ее согласия. Соглашения заключались с фирмами НК, гонорары адвокатам определяла тоже она. Так было выгодно самим работникам НК, поскольку свои деньги на оплату адвокатов они в этом случае не тратили. НК это тоже было выгодно, в конце концов тратились деньги акционеров, а не личные деньги руководителей, и все нити следствия находились у НК под контролем. Чайка обязала адвокатов делать выписки из материалов дела и показаний, как свидетелей, так и обвиняемых, и эти выписки предоставлялись ей. Так что у следствия было свое дело, а у нее параллельно свое, и она была в курсе всех событий.
