– Но ты пока что умел оставаться в живых, что бы ни бросал против тебя Ахилл, – заметила Петра. – И я тоже хочу.
Боб покачал головой:
– Те, кто был рядом со мной, – погибли.
– Напротив, – возразила Петра. – Погибали они тогда, когда не были рядом с тобой.
Что ж, это была правда, но несущественная. Как ни считай, а Недотепа и сестра Карлотта погибли из-за Боба. Они допустили ошибку: любили его и были ему верны.
– Я от тебя не отойду, – сказала Петра.
– Никогда?
Она не успела ответить, потому что Питер перебил:
– Все это очень трогательно, но надо решить, что делать с Ахиллом, когда мы его привезем.
Петра посмотрела на него, как на докучного ребенка:
– Ну, ты действительно тупой.
– Я знаю, что он опасен, – сказал Питер. – Вот почему надо тщательно продумать, как мы будем действовать.
– Ты послушай, – обратилась Петра к Бобу. – Он говорит «мы»!
– Никаких «мы», – ответил Боб. – Будь здоров.
Не выпуская руку Петры, он направился в лес. Петра лишь на секунду задержалась, чтобы радостно помахать Питеру, и побежала к деревьям рядом с Бобом.
– Вы смываетесь? – крикнул им вслед Питер. – Просто смываетесь, когда наконец-то мы можем все повернуть в нашу пользу?
Они даже не остановились возразить.
Потом, в частном самолете, который зафрахтовал Боб с Минандао на Сулавеси, Петра передразнила слова Питера: «Когда наконец-то мы можем все повернуть в нашу пользу?»
Боб засмеялся.
– А была ли когда-нибудь наша польза? – спросила Петра уже всерьез. – Все это время была только одна цель: усилить влияние Питера, поднять его власть, его престиж. Наша польза!
– Я не хочу, чтобы он погиб, – сказал Боб.
– Кто, Ахилл?
– Да нет! Его я хотел бы видеть мертвым. Питеру надо сохранить жизнь – он единственный противовес.
– Он сам потерял равновесие, – заметила Петра. – Сколько придется ждать, пока Ахилл организует его гибель?
– Меня беспокоит, сколько придется ждать, пока Ахилл проникнет в его сеть и переймет ее на себя?
– А мы не приписываем Ахиллу сверхъестественных сил? – спросила Петра. – Он же не бог. Даже не герой. Просто больной ребенок.
– Нет, – ответил Боб. – Больной ребенок – это я. А он – дьявол.
– Ладно, – согласилась Петра. – Тогда он – больной ребенок дьявола.
– Так ты говоришь, что нам надо все еще попытаться помочь Питеру?
– Я говорю, что, если Питер выживет после своего романчика с Ахиллом, он будет более склонен нас слушать.
– Вряд ли, – усомнился Боб. – Если он выживет, он решит, что он умнее нас, и даже еще меньше будет интересоваться нашим мнением.
– М-да, – произнесла Петра. – Он, похоже, ничему не научится.
– Первое, что нам надо сделать, – решительно сказал Боб, – это расстаться.
– Нет.
– Я это уже умею делать, Петра. Уходить в укрытие. Оставаться непойманным.
– А вместе нас слишком легко узнать, ля-ля, ля-ля.
– От твоего «ля-ля, ля-ля» это не перестает быть правдой.
– А мне плевать, – сообщила Петра. – И этот момент ты в своих расчетах упустил.
– А мне не плевать, какой момент упускаешь в своих расчетах ты.
– Давай я так поставлю вопрос, – предложила Петра. – Если мы разделимся и Ахилл меня найдет первой и убьет, у тебя на совести будет еще одна женщина, которую ты глубоко любил и которую не защитил от гибели.
– Запрещенный удар.
– А я дерусь по-девчоночьи.
– Если ты останешься со мной, мы наверняка погибнем оба.
– А вот и нет.
– Я же не бессмертен, и ты это знаешь.
– Но ты умнее Ахилла. И везучее. И выше. И красивее.
– Новый, усовершенствованный человек.
Она задумчиво на него посмотрела:
– Знаешь, теперь, когда ты такой высокий, мы можем путешествовать под видом мужа и жены.
Боб вздохнул:
– Я не собираюсь на тебе жениться.
– Только для прикрытия.
Ее желание выйти за него сначала проявлялось намеками, а теперь уже стало открытым.
– Я не собираюсь иметь детей, – сказал Боб. – Мой вид кончится на мне.
– Это с твоей стороны слишком эгоистично. Если бы так сказал первый гомо сапиенс? Мы бы остались неандертальцами, и жукеры бы разнесли нас в клочья. Тем бы дело и кончилось.
– Мы не из неандертальцев развились.
– Что ж, хорошо, что мы хоть этот фактик твердо установили.
– А я так вообще не развился. Я был изготовлен. Генетически создан.
– И все же по образу Божию.
– Сестра Карлотта могла бы такое сказать, а от тебя мне это даже не смешно слышать.
– Еще как смешно.
– Только не мне.
– Знаешь, я не уверена, что хочу от тебя детей, если они могут унаследовать твое чувство юмора.
– Приятно слышать.
Но на самом деле не было приятно, потому что его к ней тянуло, и она это знала. Более того, он действительно неровно к ней дышал, любил быть рядом с ней. Она была его другом. Если бы не то, что он должен умереть, если бы он хотел завести семью, если бы его интересовал брак, единственным человеком женского пола, с которым он мог бы связать судьбу, была она. Но вот беда: она была человеком, а он нет.
Чуть помолчав, она положила голову к нему на плечо и взяла его за руку.
– Спасибо, – тихо выдохнула она.
– За что?
– За то, что дал мне спасти тебе жизнь.
– Это когда же было?
– Пока ты должен смотреть за мной, – объяснила Петра, – ты не умрешь.
– Так что ты поехала со мной, увеличив риск, что нас узнают, дав Ахиллу возможность избавиться от двух главных врагов одной удачной бомбой, – только чтобы спасти мне жизнь?
– Правильно, вундеркинд!
– Ты же мне даже не нравишься, сама знаешь.
К этому моменту она так его достала, что слова эти были почти правдой.
– А пока ты меня любишь, мне это все равно.
И он подумал, что эта ее ложь тоже может быть почти правдой.
