Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Род Мономахов не принадлежал к императорскому дому, хотя был связан со многими аристократическими фамилиями Византийской империи. Константин, его последний представитель по мужской линии, оказался на троне вскоре после государственного переворота 1042 г., когда в результате свержения императора Михаила V (1041–1042) власть оказалась в руках сестер Зои и Феодоры, последних представительниц Македонской династии, ведущей свое происхождение от императора Василия I (867–886), которые, оказавшись не в состоянии руководить государственными делами самостоятельно, после долгих поисков соправителя остановили свой выбор на кандидатуре Мономаха. На следующий год после его воцарения под стенами Константинополя появился русский флот под командованием новгородского князя Владимира Ярославича, старшего сына Ярослава Мудрого.
О причинах экспедиции в «Повести временных лет» ничего не сообщается, однако современник этих событий, византийский историк Михаил Пселл, глухо писал о том, что подготовка этого нападения началась на Руси заблаговременно, едва ли не со времени вступления на престол императора Михаила IV (1034–1041), но приготовления были окончены только после вступления на престол Константина IX, когда «варвары, хотя и не могли ни в чем упрекнуть нового царя, пошли на него войной без всякого повода, чтобы только приготовления их не оказались напрасными»[13]. По утверждению историка Иоанна Скилицы, непосредственным поводом для экспедиции послужило убийство на торговой площади в Константинополе «знатного скифа»: хотя византийский император, ради сохранения мира, готов был урегулировать возникшее недоразумение дипломатическим путем, его инициатива была надменно отвергнута «катархонтом» росов Владимиром[14]. Слова Михаила Пселла позволяют предполагать, что в действительности напряжение в отношениях между двумя странами нарастало давно, а инцидент на торговой площади, о котором сообщает Скилица, мог служить лишь прикрытием для похода, истинной целью которого являлось стремление к получению контрибуции с византийского правительства.
По свидетельству «Повести временных лет», на пути к столице империи русский флот сделал остановку в устье Дуная. По мнению Г. Г. Литаврина, именно здесь послы Константина Мономаха вели переговоры с Владимиром Ярославичем о компенсации за гибель в столице «знатного скифа»[15], в результате которых получили от новгородского князя «надменный ответ». В чем именно он заключался – неизвестно, но, когда летом 1043 г. Владимир оказался в акватории Мраморного моря, в непосредственной близости от Константинополя, в качестве гарантии сохранения мира было выдвинуто требование об уплате не компенсации за одного убитого, а крупной контрибуции для всего русского войска, которое, по утверждению Скилицы, было отвергнуто византийской стороной даже перед угрозой сражения, когда обе стороны, уже приготовившись к бою, выжидали удобный момент для атаки.
Византийцы решились напасть на русский флот только под вечер, но сумели внести беспорядок частью благодаря «греческому огню», частью благодаря произошедшей во время сражения буре. Упоминание об этом стихийном бедствии есть и в «Повести временных лет», где говорится, что князь Владимир, чье судно утонуло, сумел спастись на корабле воеводы Ивана Творимирича, но от бури пострадали и другие корабли, на которых могло находиться до 6000 человек: во главе их встал воевода Вышата, поскольку остальные дружинники отказались руководить ими. Остаткам «русской армады», по-видимому, удалось избежать окружения. Император снарядил за ними погоню, и, хотя корабли Владимира Ярославича отбили нападение и возвратились на Русь, сухопутному корпусу повезло меньше. Русские воины были взяты в плен, доставлены в Константинополь и ослеплены (по утверждениям арабских авторов, им также отрубали правые руки). Вышата вернулся на Русь после того, как около 1046 г. был заключен мир с Византией.
Вероятно, вскоре состоялся и брак одного из младших сыновей Ярослава, Всеволода Ярославича, которому в год заключения мира с византийцами исполнилось 26 лет, с родственницей императора. Современник Мономаха, киевский митрополит Никифор I (1104–1121), грек по происхождению, в одном из своих посланий князю (так называемое послание о посте), подчеркивая его положение в качестве «доблестного главы нашего и всей христолюбивой земли», отмечает, что в нем бог смесил «царскую и княжескую кровь»[16]. В «Тверском сборнике», в основе которого лежит «Ростовский свод 1534 г.», говорилось, что замужем за Всеволодом была «дочь греческого царя Константина Мономаха» (аналогичное утверждение было воспроизведено в Густынской летописи и в синодике основанного Всеволодом Выдубицкого монастыря)[17]. Высказывались предположения, что она могла носить имя Марии[18] или Анастасии[19].
Однако брак Константина IX с императрицей Зоей, благодаря которому он получил право на престол, был бездетным. Так как до этого Мономах был женат еще два раза, можно предположить, что он мог иметь дочь от одного из предшествующих браков. Михаил Пселл упоминает, что вторым браком Константин был женат на племяннице эпарха (губернатора) Константинополя Романа Аргиропула, который в ноябре 1028 г. стал императором под именем Романа III (1028–1034). По мнению Г. Г. Литаврина и В. Л. Янина, отвергнувших возможность брака Всеволода Ярославича с одной из родственниц императора по другим линиям рода Мономахов, замуж за русского князя могла быть выдана именно дочь Константина Мономаха от второго брака[20].
Строго говоря, даже в этом случае она не могла считаться «порфирородной» представительницей императорской династии, то есть «царицей» (в отличие от Анны, дочери императора Романа II, выданной замуж за Владимира Святославича и также именуемой «царицей» в «Повести временных лет»). В момент ее рождения Константин Мономах был частным лицом: его жена не принадлежала к Македонской династии, а приходилась правнучкой Роману I Лакапину (920–944), который сумел стать тестем и соправителем императора Константина VII Багрянородного (912–959)[21].
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
