Друзья часто называют меня безбашенной, я люблю рисковать, наслаждаться жизнью на все сто, не упускать возможности… И сейчас я не хотела просто сидеть и пить коктейли, я хотела отдать себя всю океану и этой чудесной музыке. Когда мы вернёмся домой в вечный холод и серость, моё сердце будут греть воспоминания.
Не знаю сколько я так танцевала, может час, не меньше. У меня даже голова закружилась, джинсовая ткань шорт промокла насквозь. Пришлось выйти из толпы и отойти в сторону, чтобы отдышаться и выпить водички. Я была вся влажная, струйки пота стекали в лиф.
Лиза с Игнатом танцевали, обнявшись и обтираясь друг об друга. Глеба не было видно, скорее всего его ото всех разделила толпа. Решив, что не буду мешать ребятам, я стала осматриваться.
Как оказалось, тут была смотровая площадка на ночное побережье, которую мы не заметили до этого, она была приближена к столикам с депозитом — VIP. Я робко подошла к ней, не понимая могу ли тут находиться, и ахнула, не веря своим глазам.
Ночью океан казался черной бездной, только белые волны рассекали эту темноту. Было даже страшно смотреть на эту черноту. Огни отелей местами освещали берег, проводили линию, отгоняли прочь бездну. Это завораживало.
— Как же красиво! — воскликнула я, убежденная, что меня никто не услышит. Хотела бы запечатлеть всю эту красоту на видео. И Луну и звёзды… но Камера не может снять то, что видит человеческий глаз. Оставалось только впитывать это все в себя всю эту красоту. — Я люблю тебя, Мадагаскар!
— Здесь необходимо смотреть на закат. — из темноты выходит парень, туша сигарету и выбрасывая ее в океан. Трудно разглядеть его лицо, оно почти сливается с ночью, различаю только, что у него иссиня-черные волосы и смуглая кожа, зеленые глаза же светятся в темноте, как у Чеширского кота. Темноту освещают. У него сильный акцент, его русский режет ухо, но хриплый голос бархатист и притягателен. Вообще, удивительно, что он его знает, мало кто из иностранцев учит русский.
— Спасибо. — выдавливаю, оглядываясь назад, ощущая накативший страх. От парня веет холодом, странная подавляющая энергетика. А еще он немного пошатывается, он пьян. Сглатываю, понимаю, что нужно уходить, найти друзей.
Со стороны видно, как я шарахаюсь и собираюсь дать деру от него. Не просто сторонюсь этого парня, пускаюсь почти на утёк. К черту приличия. От незнакомца не исходит ничего хорошего. Он словно специально преграждает мне путь, не даёт пройти… Прижимает обратно к стеклу, чтобы я не могла двинуться. Его мощная фигура перекрывает мне кислород, вдавливает в стекло. Кажется, что оно сейчас треснет.
— Ты танцуешь как дикарка. — для молодого парня у него слишком взрослый голос, а после сигареты еще и хриплый. Я готова уже закричать, звать на помощь. Молю только, чтобы ребята пошли меня искать. Соски затвердевают так, что сейчас прорежут ткань на топе. Страшно до спазмов между ног.
Здесь темно и никого нет. Музыка играет так громко, что меня никто не услышит.
— Спасибо. — опять глупо и неуместно говорю я, стараясь не смотреть в его кошачьи глаза, не провоцировать. Вытягиваю руки, чтобы он ко мне не прижимался. Папа учил не смотреть в глаза собакам и не бояться их, они почувствуют это и непременно укусят. Парень не трогает меня, а чувство такое, что облапал меня с ног до головы. — Выпустите меня.
— Пожалуйста.
— Что пожалуйста?
— Нужно говорить — выпустите меня, пожалуйста. — он наклоняется ко мне, чувствую его дыхание, смесь сигарет и рома. Его акцент придаёт ему шарма. Он нагло нападает на мои губы, впивается ртом, просовывая язык. Все происходит так быстро и неожиданно, что я не успеваю даже удивиться.
Никто и никогда так не целовал меня, как голодный зверь. Он вытягивает из меня весь кислород, больной хищник. Даже не осознаю, что отвечаю на поцелуй, меня подкупает его напористость и дерзость. Музыка пропадает, весь мир катится в тар татары. Язык незнакомого мне человека исследует мой рот, как хозяин. Он учит меня, как правильно целоваться. Его властная рука тянется к моему топу, задирает его, непристойно обнажая мою белоснежную грудь. Вот так просто, нагло, без прелюдий. Одной рукой он сжимает мою талию, чтобы я не мешала ему исследовать моё тело, а другой стискивает грудь до боли, проводя шероховатым пальцем по набухшему соску; ток пронизывает все тело, меня подбрасывает, словно выбросили в океан, разряд бьет между ног — становится жарко. Легкая судорога пробегает по бёдрам.
Прихожу в себя, осознаю степень непристойности происходящего, дымка рассеивается, пытаюсь вырваться, но мужчина намертво удерживает меня у стеклянной стены. Липкий страх заостряет где-то в горле комом.
Стою перед незнакомым мне человеком с оголенной грудью, практически в общественном месте.
— Отпустите меня. — выкрикиваю я громко с надрывом, пытаясь его оттолкнуть и вспоминая его слова, добавляю примирительно. — Ну, пожалуйста!
— Кричи громче, малышка. От этого мой член еще тверже. — парень в знак подтверждения прикладывает мою ладонь к своему бугру, заливисто смеясь. Его смех отдаёт в ушах эхом.
Во что же я вляпалась?
Глава 2
От этой ивы
Начинается сумрак вечерний.
Дорога в поле.
(Бусон) Вскрикиваю до хрипоты, срываю голос и ударяю его между ног. Смачно, от души, вкладываю всю силу. Только благодаря пластичности удаётся провернуть такой финт. Парень стискивает ноги, немного сгибается, устрашающе рычит, он явно не ожидал такого; отпускает меня, удивленно отстраняется. Я быстро поправляюсь и буквально вылажу из-под него, пускаюсь на утёк со всех ног. Скрываюсь в толпе, оглядываясь в страхе назад.
Офигенный первый денёк. Офигенно начался отпуск. Такое могло произойти только со мной.
Ребята уже всем составом сидят за столом, как ни в чем не бывало. Сажусь к ним обратно, вся красная и запыхавшаяся. Постоянно поправляю топ, ощущение такое, что грудь все также оголена.
— Натанцевалась? — спрашивает уже пьяный Глеб. У него стеклянные глаза, он ничего не осознаёт. — Мы обыскались тебя, Вика! Также, нельзя.
— Херово Вы меня искали. — цежу я сквозь зубы, испытывая раздражение. — Меньше тискаться нужно было!
— Вика! Я пол часа пытался пробиться к тебе на танцполе, а потом ты пропала! Я даже караулил тебя у туалета, где ты была?
Мне льстит раздражение в его голосе, значит он думал обо мне. На миг это отодвигает на второй план происшествие. Но когда сладкое наслаждение начинает отступать — возвращается предчувствие. Этот парень не похож на обычного пьяного туриста, было в нем что-то ужасное. Каждое его движение было тягучее и ленивое, он не переживал, что нам кто-то помешает, не думал, что я ему откажу. Видимо, ему редко кто отказывает.
— Лиза, давай уедем. — говорю я, чувствуя, как сердце бьется в горле. Страх, как море, шумит в ушах. Подруга сразу все улавливает, понимает меня. Я не паникёрша, никогда не прошу что-то просто так и не просила бы без причины оборвать вечеринку пораньше. Она помогает быстро расплатиться и уговорить парней уйти пораньше. Не хочу ничего говорить мальчикам, чтобы не разжигать драку. Что-то мне подсказывало, что незнакомец может забросить пару трёх очковых русским баскетболистам. Возвращаться тоже не хочу сюда больше, слишком неприятный осадок. Когда будем в номере расскажу обо всем Лизе, может быть эмоции улягутся и мы вместе посмеёмся над всем этим.
