Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
Его перу принадлежит более 600 печатных работ. Неоднократно его назначали редактором центрального органа ЦК КП(б)У – «Коммуниста», он неизменно входил в редколлегию журнала «Большевик Украины», был членом редколлегий ряда других периодических изданий. Николай Алексеевич возглавлял комиссию Истпарта при ЦК КП(б)У, руководил изданием Украинской энциклопедии, был избран членом Коммунистической академии СССР, академиком Академии наук Украинской ССР и Академии наук Белорусской ССР.
Переживая радости и тревоги, Скрыпник всегда был полон надежд и планов. Им вообще не было числа. Как и прежде, в юности, хотелось работать все больше, интенсивнее, добавляя к рвению приобретенный опыт, жизненный рассудок и непременно добиваться, чтобы как можно быстрее жизнь народа, страны улучшалась, становилась все полнокровнее, богаче. Хотелось, преодолевая все ошибки и просчеты (возможно, далеко не все из них можно было избежать на не изведанном еще никем пути), чтобы все четче становились очертания воплощенных в практику гуманистических идей.
А как хотелось воочию убедиться, насколько совершенным будет общественный строй, созданию которого отдано уже столько усилий! Как хотелось и самому творить в условиях того нового общества! Ведь иногда представлялось, что оно уже вот, рядом, до него, как говорится, можно рукой подать. Еще одно-два усилия…
И вдруг – выстрел. Выстрел в собственное сердце…
Что это? Почему затейнице-судьбе было угодно именно так, так бессмысленно, трагически подвести итог, казалось бы, наполненной, плодотворной жизни?
Что подняло руку, придало ей трагической решимости, безошибочности в тот роковой момент?.. Неужели мимолетное душевное расстройство?.. Малодушие?.. Разочарование?.. Отчаяние?.. Бессилие перед обстоятельствами?.. Страх завтрашнего дня?.. Измена самому себе?.. Делу?.. А может, стремление ценой собственной жизни привлечь внимание коллег, всех людей к определенным явлениям, сторонам развития общества и таким образом превратить даже смерть в акт борьбы?
Последний, но не пораженческий акт… И тогда выстрел в сердце выглядит не таким уж внезапным, а в чем-то понятным. И, как ни горько констатировать, в чем-то даже оправданным, конечно – исторически оправданным.
Вопросы… вопросы… Как на них ответить?..
Один из самых оптимальных вариантов – попытаться по возможности беспристрастно, страница за страницей, по документам перевернуть, переворошить всю летопись его жизни, пытаясь проникнуть в смысл каждого шага на пути к непоправимому – постараться проследить, понять ход, логику мыслей.
К сожалению, в этом отношении личности Николая Скрыпника явно не повезло. И сегодняшняя историография, посвященная его жизни и творчеству, слишком бедна.
Это не удивительно. Десятилетиями на Николае Алексеевиче лежал отпечаток (а может, точнее, клеймо) некролога, напечатанного 8 июля 1933 г. «Правдой», затем другими газетами.
Сообщая о смерти члена ЦК ВКП(б) Николая Алексеевича Скрыпника, последовавшей в результате акта самоубийства, верховный орган партии делал ударение на том, что погибший пал жертвой буржуазно-националистических элементов, которые, войдя к нему в доверие, использовали его имя для своих антисоветских националистических целей. А последний, запутавшись в своих связях с ними, якобы допустил ряд политических ошибок и, осознав упущения, не нашел в себе мужества по-большевистски их преодолеть…
А потом Николаю Алексеевичу предъявили еще более тяжкие обвинения: якобы он явился родоначальником националистического уклона в КП(б)У, способствовал шпионским и контрреволюционным элементам, агентам фашизма, поддерживал с ними связи. Так Скрыпник стал «врагом народа», а имя его исчезло со страниц исторических произведений. Его старательно пытались придать забвению.
С развенчанием во второй половине 50-х годов прошлого века культа личности И. В. Сталина о тяжелых, необоснованных обвинениях Н. А. Скрыпника больше не вспоминали, имя его стало все чаще встречаться в исторической литературе.
Появились и две небольшие специальные работы, изданные Политиздатом Украины в 1962 и 1967 гг.[1] Их авторы стремились к тому, чтобы читатель смог хотя бы в общих чертах представить жизненный путь Николая Скрыпника, привлечь внимание к творческому наследию революционера – деятеля ленинской когорты. Однако, как и любая работа, они несут на себе отпечаток своего времени: многие «острые» или «неудобные» вопросы в брошюре и книге только обозначены или, в силу определенных причин, опущены. Среди них – выяснение позиции Н. А. Скрыпника по поводу принципов образования КП(б)У, отношение В. И. Ленина к одному из виднейших деятелей Компартии Украины, взаимоотношения последнего с другими руководителями страны и республики, в частности с И. В. Сталиным, Л. М. Кагановичем, С. В. Косиором, Э. И. Квирингом, А. П. Любченко, П. П. Постышевым, В. П. Затонским, Д. З. Мануильским, А. Я. Шумским, Г. Ф. Гринько, о действительной или надуманной принадлежности Николая Алексеевича к национал-уклонизму, его связях с буржуазно-националистическими элементами и тому подобное.
Практически не проанализированными остались труды Николая Алексеевича по истории, экономике, партийному и государственному строительству, национальному вопросу, образованию, культуре. За исключением, возможно, одного вопроса – выяснения роли Скрыпника в процессе образования КП(б)У[2], другие аспекты его политической биографии и творчества так в последующем и не изучались. Да это и понятно. Ведь в 70 – начале 80-х годов было немало сделано для того, чтобы деформировать принципиальные подходы XX съезда КПСС ко многим страницам отечественной истории, вернуть их в прежнее русло. Многие благотворные процессы захлебнулись, так по-настоящему и не набрав силы.
В советской историографии вообще сколько-нибудь серьезно не изучался феномен национал-уклонизма в КП(б)У. Авторы и обобщающих, и специальных трудов, прибегая к использованию упомянутого в целом туманного термина, просто обращались к трафарету из арсенала тех же 30-х годов. Поскольку ни само явление, ни те, кто олицетворял его своими взглядами, деятельностью, не стали предметом глубокого научного анализа, а принадлежность к национал-уклониз-му считалась едва ли не самым страшным грехом, о Н. А. Скрыпнике было принято говорить все же с какой-то опаской, с обязательными оговорками и не всегда понятными, главное же – оправданными намеками. Такой подход был вовсе не диалектическим, всесторонним, объективным, как, впрочем, его нередко пытались представить. Он скорее, закрывал путь к подлинному исследованию и оценке жизненного пути и творчества опытного революционера, авторитетного партийца, чем открывал его.
Поэтому даже об издании хотя бы короткого сборника творческого наследия Николая Алексеевича речи не было (а в 20-х – начале 30-х годов выходил, хотя и не завершился, 5-томник его трудов). Точнее, робкие инициативы надежно блокировались[3].
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
