— Залманзон за заказуху берет хорошие деньги. Очень хорошие деньги. И, кроме этого, очень немногие, я бы даже сказала считанные единицы, могут его купить.
— Почему? А, «КСП»? — моментально добавил я к своему вопросу и ответ, догадавшись в чем дело.
— Именно, ваше благородие. Залманзон — официальный голос и неофициальный рупор «Императорского спортивного Клуба Санкт-Петербург». У него такие друзья и покровители, что со стороны несерьезных людей даже предварительное предложение ему написать заказную статью может им выйти сильно боком.
Хм, то есть я тогда на пресс-конференции приближенного к телу власти репортера оскорбил, получается — хмыкнул я сам про себя.
— Почему ты думаешь, что это заказуха?
— Артур Сергеевич, — вежливо, но при этом весьма маняще улыбнулась Лада. — Я не думаю. Я уверена, потому что знаю. Только умоляю, не спрашивайте меня откуда, — хлопнула она ресницами.
«— Почему не спрашивать? — Потому что я вряд ли смогу отказать… в любой вашей просьбе» — машинально смоделировал я возможное продолжение.
Господи, что у нее за интерес то такой агрессивный? С другой стороны, что я теряю если сейчас… так, хватит — оборвал я сам себя.
— И это значит… — отвлекаясь на рабочий лад, медленно проговорил я, и после недолгой паузы закончил мысль: — Это значит, что некие влиятельные люди от букмекеров вышли на Залманзона, купив у него заказную статью для того, чтобы, как часть допустим большой компании, выставить безоговорочными фаворитами нашу команду, и приспустить на нас коэффициенты.
— Именно так, — кивнула посерьезневшая Лада. — И добавлю: в деле замешаны настолько серьезные деньги… и не только деньги, но и репутация, что появление подобной статьи — явный знак, что кто-то железно уверен в поражении нашей… простите, вашей команды, — очень мило и непосредственно сделала девушка вид, что случайно оговорилась.
Мда. Вот и завернул в столицу — подумал я машинально, и тут же оборвал себя. В этом мире Москва все-таки не забирала у Санкт-Петербурга права и обязанности столичного града.
— Спасибо за информацию, — обернулся я к Ладе. — Как-то могу отблагодарить?
Колумнистка вздохнула так, что ткань блузки опасно натянулась — удерживая границы приличий лишь на одной маленькой пуговке.
— У меня есть к вам одна просьба. Прошу заранее простить за наглость…
— Заранее прощаю.
— Для меня было бы счастьем, если бы вы смогли взять меня с собой в свет сегодня вечером.
— Я никуда не собирался сегодня вечером, — глянул я на часы над камином.
Время половина десятого, какой выход в свет? Мне спать скоро пора. Пусть и сразу три дня отдыха возникли нежданно негаданно (если считать и свободный от поединков день представления команд), но режим-режим-режим.
— Ваше благородие, у меня немного другая информация, — виновато пожала плечами Лада. — По всей видимости, предложение от которого сложно отказаться вы еще не получали.
Только я собрался было спросить ее что за предложение, как с улицы послышался громкий шум, взвизг автомобильной резины и звук удара — так бывает, когда машина урну сносит или о столб или поребрик тормозит. Буквально через несколько секунд на балкон, звучно ударившись о толстое стекло, прилетела бутылка. Мадам Клико — увидел я золотую этикетку.
«Мажоры гребаные» — только и произнес я, подходя и открывая балконную дверь.
Вторую прилетевшую бутылку поймал, и даже чуть-чуть отхлебнул для вида — вызвав снизу бурю возгласов от компании, высыпавший из желтого спортивного феррари, криво припаркованного прямо под окнами.
— Йо-охен! — зычно в вечерней тиши приветствовал меня выбравшийся последним из-за руля Манфред Штиль по прозвищу Йохен.
Глава 2
Вокруг криво припаркованного желтого феррари, поеживаясь по декабрьскому холодку, снизу вверх на меня смотрели четыре человека. Непробиваемо спокойный Йохен, традиционно занимающий роль водителя; как обычно источающий позитив Барятинский; Таро Судзуки, с привычно стянутыми в хвост длинными пепельными волосами и принц Леонид, наследник греческого престола.
— Артур, выходи! — закричал Леонид и его крик сразу оказался подхвачен разноголосьем остальных.
Осуждающе покачав головой, я сделал еще небольшой глоток показавшегося необычайно вкусным шампанского и собрался бросить бутылку обратно. Но задержался — в арку, причем довольно аккуратно, словно подкрадываясь, въехала еще одна машина.
Тоже желтая, и тоже феррари. И теперь уже сомнений не оставалось в том, что все это ж-ж-ж неспроста — слишком уж жирный намек на разбитый мной на улицах Петербурга спортивный автомобиль. И чтобы я уж точно не ошибся, только что заехавшая во двор машина ускорилась, и с сочным скрежетом въехала в зад уже припаркованного желтого близнеца, от которого со смеха прянула в сторону прибывшая раньше четверка.
Именно эти две разбитые ради шутки феррари я изредка вспоминал позже в иных обстоятельствах, как яркий маркер маяка верхнего, Первого мира. Который обычному человеку, обитателю протектората — такому, как Зоряна, Гекдениз или Завадская, кажется недоступным как поверхность Луны. Но это было потом. «Вот же нехорошие люди» — беззлобно ругнулся я сейчас, невольно широко улыбаясь.
Да, шутка явно удалась.
Но хорошее настроение моментально пропало, когда из второй машины выбрались остальные прибывшие. Валера, и братья Бо́рисы. При виде рыжих братьев-близнецов Дорошкевичей я всерьез напрягся.
Да, Борис и Бо́рис с момента начала учебного года, даже еще до переезда из Елисаветграда в Архангельск постоянно рядом с нашей узкой компанией, когда-то сформированной в столовой гимназии вокруг Анастасии и меня. Более того — братья сознательно подписывались вместе с нами под возможным обвинением в преступлениях государственной важности. А еще именно они помогали мне пройти инициацию.
Да, они участвовали и в наших небольших праздниках — на день рождения Валеры, допустим, Дорошкевичи среди узкого круга присутствовали. Но все же так получается, что Валера общается с Борисами гораздо ближе, а я их вижу только в моменты весьма важных событий.
И сейчас чует мое сердце, явно неспроста Валера вызвал братьев сюда аж из Архангельска — у них вообще-то третий год обучения, стихийные экзамены на носу, и… хотя, когда это кого останавливало?
Может быть я слишком нервничаю, и Леня с компанией прибыли только для того, чтобы весело гульнуть. Бастиана только не видно — видимо, в Москву ему из-за фамилии сложнее приехать, чем в Хургаду. И это плохо — Валленштайн все же из тех, кто до последнего слушает голос разума, а не вот это вот все — еще раз покачал я головой осуждающе в ответ на выкрики снизу. И выкинул бутылку. Не с размахом силы, чтобы гарантированно попасть и выбить, но целился именно в лобовое стекло.
И попал бы, если бы не Барятинский — он вовремя сделал идеально выверенное и необычайно пластичное движение руками, формируя небольшой водяной смерч. Который бутылку и подхватил в считанных сантиметров от лобового стекла, удерживая в воздухе. Почти сразу я бросил вторую, подобранную на балконе — та самая, что прилетела в стекло в самом начале, отвлекая от беседы с Ладой.
