Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
моя мама Хелен, полукровка, родилась в Шотландии в тридцать пятом
ее отец, нигерийский студент, исчез, как только окончил Университет Абердина
даже не попрощался
спустя годы ее мать узнала, что он вернулся к жене и детям в Нигерии
она даже не подозревала, что у него есть семья
хотя мама была не единственной метиской в Абердине тридцатых и сороковых годов, ей одной из немногих дали это почувствовать
она бросила школу и поступила в колледж делопроизводства, а потом рванула в Лондон, туда как раз стали приезжать африканцы на учебу и на заработки
мама ходила на танцы и по клубам в Сохо, и мужчинам нравились ее более светлая кожа и распущенные волосы
она считала себя дурнушкой, пока африканцы ее не переубедили
видела бы ты ее тогда
нечто среднее между Леной Хорн и Дороти Дандридж
та еще дурнушка
мама рассчитывала провести их первое свидание в кино, а после в своем любимом Африканском клубе здесь, в Сохо, она сделала достаточно намеков на то, что любит танцевать под хайлайф и западноафриканский джаз
вместо этого он ее повел на собрание социалистов в задней комнате паба «Слон и замок»
где мужики накачивались пивом и толковали о независимой политике
она старалась изображать интерес под впечатлением от его интеллекта
а на него, я полагаю, произвело впечатление ее молчаливое согласие
они поженились и переехали в Пекхэм
я была их последним ребенком и первой дочкой, пояснила Амма, выпуская сигаретный дым в насквозь прокуренной комнате
три моих старших брата стали юристами и врачом, они послушно следовали ожиданиям нашего отца, тогда как я не испытывала никакого давления
его интересовали только мое замужество и будущие внуки
он считал, что моя актерская карьера – это временное хобби, пока я не вышла замуж и не родила
наш папа социалист, верящий в то, что революция улучшит жизнь всего человечества
буквально
я говорю маме, что она вышла за патриарха
а она мне: Амма, посмотри на это под другим углом: твой отец родился мальчиком в Гане двадцатых годов, а ты девочкой в Лондоне шестидесятых
ты это к чему?
ты не вправе ждать, что он тебя «поймает на лету», как ты любишь выражаться
я называю ее апологетом патриархии и в сговоре с системой, которая подавляет женщин
она мне: человек сложное существо
а я ей: давай без этого покровительственного тона
мама отрабатывала на службе восемь часов, воспитывала четырех детей, вела домашнее хозяйство и следила за тем, чтобы у патриарха был хороший ужин и чтобы каждое утро его ждала чистая выглаженная рубашка
а он тем временем спасал мир
его единственной обязанностью было принести для воскресного обеда мясо из лавки – этакое подобие охоты для жителя пригорода
сегодня, когда все дети разъехались, мама явно чувствует себя невостребованной и все свободное время убирается в доме или меняет декор
она никогда не жаловалась на судьбу и не спорила с отцом, что только говорит о ее угнетенном положении
как-то мама мне призналась, что в самом начале их отношений она попробовала подержать его за руку, но он резко высвободился со словами, что это все английские штучки, и больше она не пыталась
при этом он каждый год дарит ей на День святого Валентина самую слащавую открытку и обожает сентиментальную музыку кантри – воскресными вечерами сидит на кухне и слушает альбомы Джима Ривза и Чарли Прайда
в одной руке стаканчик с виски, а другой смахивает слезу
* * *
папа живет ради предвыборных кампаний, демонстраций, пикетирования парламента и распространения «Социалистического работника» на рынке в Льюисхэме
я выросла, слушая за ужином его проповеди о кознях капитализма и колониализма, а также о преимуществах социализма
кухонный стол был его амвоном, а мы его паствой или, скорее, заложниками
он нам насильно скармливал свои политические взгляды
если бы он вернулся в Гану после обретения ею независимости, то мог бы там достичь известных высот
а так стал пожизненным президентом нашего семейства
он знать не знает, что я лесбиянка, не дай бог! мама не велела ему говорить, я ей-то с трудом призналась, хотя она начала что-то такое подозревать, когда писком моды были юбки в обтяжку и завитой перманент, а я носила мужские джинсы «Ливайс»
она считает, что у меня такой период и к сорока я эту блажь выкину из головы
отец «голубеньких» на дух не выносит и похохатывает над гомофобными шуточками, которыми комедианты потчуют зрителей по телику каждый воскресный вечер, когда не издеваются над тещами и чернокожими
Амма рассказала, как она первый раз пошла на собрание чернокожих женщин в Брикстоне, когда еще училась в школе, в последнем классе, увидела объявление в местной библиотеке
дверь ей открыла Элейн – великолепный афронимб, стройные ноги, обтянутые голубыми джинсами, и такая же облегающая джинсовая рубашка
Амма захотела ее, как только увидела, и прошла за ней в комнату, где женщины сидели на диванах, стульях и подушках прямо на полу, скрестив ноги и потягивая кофе и сидр
она села на пол, приткнувшись к изодранному кошачьими когтями затрапезному креслу, и, ощущая рукой теплую ногу Элейн, нервно принимала зажженные сигареты, ходившие по кругу
она слушала дебаты – что значит быть чернокожей женщиной
что значит быть феминисткой в стране, где организации белых феминисток дают тебе понять, что ты здесь нежеланна
что ты испытываешь, когда слышишь «ниггер» или когда тебя избивает бандюган-расист
как относиться к тому, что белые мужчины пропускают вперед и уступают в общественном транспорте место белой женщине (признак сексизма), но не черной (признак расизма)
Амме этот опыт был хорошо знаком, и она вместе со всеми покрикивала: «Мы тебя услышали, сестра!» и «Мы тоже через это проходили, сестра!»
было такое ощущение, что она пришла с мороза в теплую комнату
в конце первого вечера, когда все откланялись, Амма сказала, что готова задержаться и помочь Элейн перемыть все чашки и пепельницы
они предались любви на продавленном диване в сиянии уличных фонарей и под аккомпанемент полицейской сирены
так хорошо ей бывало, только когда она сама себя ублажала
такое возвращение домой
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
