Я стукнул по столу рукой. Моя мачеха сморщилась. Я был сыт по горло её показной заботой. Мне и шага ступить нельзя без одобрения родителей. Дилан, не делай то! Дилан, не делай это! Надоело!
На звук прибежал папа.
– Дилан, что ты тут устроил?!
Он как всегда снисходительно стоял и смотрел на меня. Чёрный строгий пиджак лишь усугублял ситуацию вместе со сжатыми в струнку губами и гневными глазами.
– Дорогой, погляди, что твой сын со мной сделал!
Она показала пальцами на свою вздувшуюся вену на белоснежной коже.
– У меня такими темпами морщин будет больше, чем волн в шторм близ Карибских островов!
Папа, который мне всегда был родным, постепенно стал отдаляться от меня. Он считал, что кругленькие суммы на моих счетах сглаживают всю ситуацию, но это не так. У меня больше не было поддержки. Сейчас он стоял, обнимал Шарлотту, гладил её по смоляным волосам. Я же стоял в десятке футов от него, опёршись обеими руками на стол. Во мне было огромное негодование, но злость, горевшая в глазах отца, заставляла меня усмириться.
– Ничего. Сейчас ты успокоишься, пройдёшься по магазинам, и тогда всё станет в порядке, – повернув голову к Шарлотте, произнёс он нежным голосом.
– Хорошо, спасибо, Бэнни.
И Шарлотта поспешно удалилась в свою комнату. Дальше мне предстоял нелёгкий разговор с отцом.
– Дилан, прошу, будь помягче с ней.
Отец подошел ко мне и посмотрел более-менее счастливыми глазами. Прошло пять лет со смерти моей мамы. Отец смог оправиться только два года назад, повстречав Шарлотту. Она изначально не понравилась мне. Но ради папы я терплю её, и по сей день. Конечно, я уже бы много раз мог рассказать ему о том, как она старается заменить мне маму. Её попытки тщетны.
– Пап, она ничего для меня не значит, а терплю я её только для тебя. Пусть не переоценивает свою власть в доме!
Его лицо совсем не изменилось. Он словно знал, что я скажу. Отец тяжело вздохнул и начал добродушным, но тяжелым голосом:
– Дилан, я понимаю, Шарлотта – не твоя мама. Но она старается.
Я лишь фыркнул и опрокинулся на мягкий стул.
– Пусть она не решает, что мне делать и как жить. Я не хочу отказываться от друзей ради её эгоистичных прихотей.
– Это и моя прихоть.
Я замолчал, а отец был готов начать воспитательную беседу.
– Твоя мама была для меня всем. Мы построили огромную строительную компанию. Она не давала мне сдаваться. Но не у всех сказок счастливый конец. Я рад, что у нас появился ты. Мне приносит счастье мысль, что ты будешь жить в достатке. Ты получишь всё, что у меня есть, включая «Блэк Индастрис», после того, как я уйду на покой.
Я поник головой. Мне никогда не нравилось заводить разговор о маме с отцом, так как возвращалась старая печаль, которая приносила огромную боль.
– Сынок, я люблю её. Шарлотта – мой новый луч надежды. Но как твою маму я больше никого не полюблю.
Отец развернулся и ушёл, оставив меня наедине с незаконченным завтраком. Я пошёл в комнату, будто этого разговора никогда не было, где взял рюкзак и ключи от Мерседеса. Сев в машину, надавил на газ и помчался в школу.
Добравшись до места, я вышел из машины, захватил рюкзак, что лежал на переднем сиденье и тяжелым шагом пошёл в класс ненавистной мне алгебры. Как только подошел к своему шкафчику, меня встретил мой лучший друг Джастин.
– Чувак, привет.
Я обернулся и увидел моего друга. У него были растрёпаны волосы, словно он кросс пробежал. Тёмные пряди падали на его узкие глаза. Его мама переехала сюда из Японии двадцать лет назад для поступления в институт, вышла замуж за американца, поэтому его азиатская внешность была оправдана.
– Привет? Ты чего?
– Значит так, я оббежал всю школу, опросил всех и каждого. Они идут на тусовку у костра. Кто-то конечно не может… Но ты идёшь?
Я вспомнил про ужин, про Шарлотту и отца, про несправедливость и поступил как обычно: наплевал.
– Я только «за». Но боюсь, что родители меня даже на фут от дома не отпустят. Будет много охраны и людей в принципе.
Я мог бы сдаться, но это не в моём духе.
– И что мы придумаем? – спросил Джастин, опёршись на стену рядом.
– Джастин Хоуп, я сбегу из дома и пойду с тобой на вечеринку.
Я сказал это так громко, что показалось, словно все вокруг меня это услышали, но не подали знака. Я продолжил более тихим голосом:
– Отлично, буду в шесть.
Он, было, собирался уходить, но я вспомнил одну деталь, поэтому остановил его.
– В дом не заходи. Позвони мне. Я постараюсь незаметно выйти.
Джастин кивнул, и пошёл в противоположную мне сторону. Я же продолжил свой путь до кабинета алгебры.
Глава 3
Дилан
Я пришел домой, ещё не было пяти. Чтобы не вызывать подозрений, незаметно прошел в свою комнату. Но всё не могло быть настолько просто. На моём пути встала Шарлотта.
На ней было серебряное праздничное платье в пол, которое оголяло её спину. Волосы были красиво уложены её персональными стилистами: создавали тёмный водопад, что казалось, её причёска – единственное, чем Шарлотта может похвастаться. Хоть она и стояла на каблуках, я всё равно смотрел на неё сверху вниз, не скрывая своей неприязни.
– Дилан, тебе двадцать минут на подготовку.
Да, на подготовку к побегу. Эта мысль всё время крутилась у меня в голове. И всё-таки, я задал типичный для наших с ней отношений вопрос:
– Шарлотта, тебе не кажется, что ты переусердствовала с обязанностями матери?
Она протестующе скрестила руки на груди, хотя этот жест ничего для меня не значил.
– Абсолютно.
Я обошел её и поднялся в свою огромную комнату. Начал подготовку. Всё, что мне показалось необходимым, я собрал в рюкзак, даже зачем-то взял с собой аптечку. Для того чтобы всё прошло как по маслу, я надел на себя официальный костюм и взял в руки рюкзак, куда также сложил сменную одежду. Ещё раз посмотрел в зеркало. Я так и говорил себе: «Давай, Дилан, ты справишься».
Тихим шагом я вышел из комнаты. Удивлялся, как можно не заметить взрослого с довольно крупным рюкзаком в руках. С таким большим количеством людей в доме, это было почти нереально. Но надежда горела маленьким огоньком в моём сердце, поэтому я пытался не вызывать подозрений.
Пройдя через несколько комнат, ближе к заднему двору, я увидел, что мне там не пройти. Уж слишком много там людей, которые так и норовят не упустить не одной интересной детали. Мне пришлось развернуться и идти ближе к парадному входу. Галстук-бабочку я затянул второпях чересчур сильно, поэтому стал задыхаться. Лишь слепой бы не заметил, что со мной что-то не так. Я немного ослабил бабочку, чтобы мне стало легче дышать, но в тишине коридора, где я шёл, моё громкое сердцебиение было единственным звуком, что говорило о наличии живой души. Я придвинулся ближе к парадной двери, но и там у самых дверей стояли официанты, которые встречали гостей напитками. Кажется, мне не выбраться.
