Артём кивает, а я скрываюсь в подсобке, пытаясь найти в аптечке мазь от ожогов. И, о слава Богу, мне это удаётся, хоть и проходит приличное время. А мне стоит поторопиться обратно, чтобы вновь ничего плохого не случилось. Но, кажется, моим мечтам не суждено сбыться.
— Чёрт, — слетает с моих губ, когда я пытаюсь одной рукой открыть крышку тюбика.
— Саша, — вдруг влетает Ева Александровна в подсобку. Видно, что она злая, а я не могу понять, почему. Я ничего такого не сделала, но, видимо, это не так, раз начальница в таком состоянии.
— Да, Ева Александровна, — произношу спокойно.
— Как ты смеешь так разговаривать с вип-посетителями? Вылить на девушку кофе? Слава Богу, что она успела увернуться. Ты понимаешь, что бы было? — говорит начальница в то время, как я пытаюсь найти слова, держа в руке тюбик мази.
— Что? — только и могу произнести в ответ на обвинения, что вылила на меня начальница.
— Мне только что пожаловалась на тебя вип-клиентка, которую ты обслуживала. Как ты так могла? Это же такие люди! Ты была лучшей. Что с тобой сегодня происходит? — встала напротив меня, руки в боки, смотрит укоризненно.
— Я ничего не делала, Ева Александровна, — пытаюсь оправдаться, даже показываю свою руку, на которой в скором времени будет большой ожог, но меня не хотят слушать.
— Я ничего не хочу слышать, Саша. Ты уволена, — так и упала на стул, с которого подорвалась, стоило только войти женщине.
Как такое может быть? Она виновата! Не я! Я пострадала, а не эта коза, которая специально наклонила чашку так, что огненное содержимое вылилось мне на руку.
От этой несправедливости внутри меня поднимается буря. Сжимаю руки в кулаки, хоть и правая отдаёт болью. Резко встав, направляюсь прямиком на кухню. Если из-за этой писклявой дамочки меня уволили, значит, их будет обслуживать кто-то другой.
Зайдя на кухню, вижу, как Катя, одна из наших официанток, берёт в руки поднос с салатами. Подхожу к ней.
— Кать, это, — показываю на поднос, — вип-клиентам? — та молча кивает, не понимая, почему я вдруг спрашиваю, если вместо меня назначили её обслуживать посетителей. — Я отнесу, — резко, но аккуратно забираю у неё еду и, развернувшись, иду к выходу, оставляя ошарашенную Катьку стоять посреди кухни.
Выхожу из помещения, направляясь на второй этаж. Ко мне тут же подскакивает взволнованный Тёмка, в глазах которого беспокойство и трепетная забота. Мне приятно, но не сейчас.
— Тём, потом, — отмахиваюсь от него, но дарю ему лёгкую улыбку, чтобы друг понял, что со мной всё хорошо.
По крайней мере я так показываю. На самом же деле это совершенно не так.
Преодолев последние ступеньки, направляюсь прямиком к тому самому столику, за которым продолжает восседать истеричная дамочка, по вине которой меня только что уволили.
Глава 3Понимаю, что то, что хочу сделать, того не стоит, и я могу спокойно уйти, но нет, я так просто этого не оставлю. Должна восторжествовать справедливость. Эта девушка слишком высокого мнения о себе, раз она так просто может наврать с три короба, и человека уволят ни за что. Кто-то должен спустить её с небес.
Я работала здесь год, зарабатывая копейки, мечтая насобирать на поездку и учёбу в Париже, а теперь мне придётся искать новую работу, а это может занять какое-то время. Моя мечта отодвигается на неопределённое время. И всё это из-за этой козы писклявой.
Меня уволили, и мне уже нечего терять. Поэтому двигаюсь только вперёд, не видя никаких преград.
Подойдя к парочке, прокашлялась, привлекая к себе внимания. Оба подняли на меня взгляд. Ядовито улыбнулась.
— Ты? — прошипела эта дура.
— Я, — довольно ответила. — А это ваш салат, — взяв одно блюдо с подноса, поднесла его к голове девушки с писклявым голосом и опрокинула его. — Ой, извините, я случайно, — театрально извинилась, не пытаясь скрыть ехидную улыбочку, смотря, как оливковое масло в овощном салате стекает по идеальным волосам. Хотя нет, поправка, уже не по идеальным волосам.
Посетительница заверещала, а я, не обращая никакого на неё внимания, повернулась в сторону её спутника. Мило улыбнулась, поставила напротив него его блюдо, чувствуя, что он не виноват в моём увольнении.
Мужчина с ухмылкой смотрел на меня, а я, не отрываясь от его глаз, на него.
Отставила одну ножку назад, присела в реверансе, слегка поклонившись, с улыбкой чертёнка.
— Приятного аппетита, — проговорила и двинулась к лестнице.
Спиной чувствовала взгляд, но не обращала на него никакого внимания. Всем принесла добро и радость. Здесь моя миссия закончена. Улыбнулась, спускаясь по ступенькам.
Резко меня хватают за руку, дёргают на себя, разворачивая и впечатывая в стену. Придавливают мощным телом. С губ слетает вскрик.
Поднимаю голову вверх, встречаясь с чёрным грозовым небом.
— Упс, — слетает с губ, а потом крепкая рука моего спасителя и спутника писклявой дамочки в одном флаконе обхватывает мою шею, задевая пальцами волосы, собранные в высокий пучок, с силой сжимая, притягивает к своему лицу.
— Ты что творишь, сумасшедшая? — спрашивает, но в его голосе не слышу ни капли ярости. — Тебя могут уволить из-за этого, глупая.
— Меня уже уволили по вине вашей спутницы, — показываю повреждённой рукой в сторону зала, где продолжала сидеть девушка, которая нас не видела. Параллельно пытаюсь вывернуться, но куда уж там. — Которая сама вылила на меня горячий кофе.
Резко меня хватают за ту самую руку, начиная исследовать ожог, ставший уже багрового цвета. Морщусь, стоит только его пальцам прикоснуться к повреждённому месту.
— Ты обработала? — спрашивает он, не прекращая рассматривать повреждение. В голосе волнение.
С какой это стати он разговаривает со мной на “ты”, да и к тому же трогает?
Вырываю ладонь из его руки, фыркая.
— Вас это не должно никак касаться. Идите к своей спутнице, — но, похоже, меня не слышат.
Мужчина хмурится, всматривается в мои глаза. Я не отвожу своих.
— Обработай, — говорит холодно, точно так же, как и разговаривал с той дамочкой после того, как она вылила на меня горячий напиток.
Высвобождаю шею из его хватки, он так сильно сдавливал мою шею, что, похоже, останутся синяки. Чёртов гад!
Больше ничего мужчина не говорит, только прожигает меня взглядом, стоя совсем близко ко мне. Непозволительно близко. Толкаю его ладонями в грудь, освобождая себе пространство, и, посмотрев в последний раз в чёрный омут, слетаю вниз по ступенькам.
Не разбирая дороги, залетаю в подсобку, захлопываю дверь, прислоняюсь к ней, прикрывая глаза. Кладу ладонь на грудь, пытаясь утихомирить бьющее сердце, что будто отбивает чечётку. Так, успокойся, Саша. Даю себе установку, но ничего подобного. Оно словно сошло с ума.
