Вдыхаю запах тела, целую шею, спускаясь ниже, касаясь пальцами маленькой выемки на плоском животике. Целую её. Саша ахнула, задрожала, а я продолжаю свой путь, исследуя губами всё её тело.
— Давид, пожалуйста, — хныкает Сашка, когда я ласкаю её.
— Малышка, ты очень вкусная.
— Давид, — тянет меня на себя.
Подчиняюсь, нависаю над ней. Слегка приподнимаю её за бёдра.
— Ничего не бойся. Я не обижу, — Саша кивает, оплетает мою шею своими пальчиками.
Проникаю в неё осторожно, медленно, смотря прямо в её лазурные глаза. Хочу видеть каждую её эмоцию, каждую мимику на лице. Резко, не предупреждая, вхожу до упора. Девичий вскрик. Саша вся сжимается, зажмуривает глаза. Её пальчики вцепляются в кожу на моей шее. И я понимаю, что моя девочка была чиста. Мой невинный ангел.
Тяжело дышу, приникаю лбом к ней.
— Прости. Прости, любимая моя девочка, — шепчу в губы. — Я не знал. Прости. Почему не сказала, мой ангел? Чшшш… Сейчас пройдёт, малыш. Я не хотел причинять тебе боль, мой ангел, — сцеловываю одинокую слезу, что скатилась по нежной щеке.
А в душе разливается боль, что я, дурак, не спросил у неё ничего — причинил ей боль, когда ей нельзя. Чёрт! Какой же я дурак. Безмозглый осёл.
— Всё хорошо, — тихо отвечает, пальчиками касается моей щеки, смотрит так, что проникает в самую душу. Улыбается. — Продолжай. Я хочу тебя, Давид. Пожалуйста, — тянется ко мне губами, оплетая своими соблазнительными ножками мой торс, приникая ближе.
Рычу ей в губы. Пальцы рук вцепляются в шелковую ткань покрывала рядом с моей Сашкой. И я понимаю — сейчас и навсегда она стала моей. Принадлежит мне одному, и никто не сможет её у
меня отнять. Целую её лицо, шею, спускаясь ниже. Припадаю губами к плечу, слегка кусаю, а потом зализываю место укуса.
Я наслаждаюсь своей маленькой хрупкой девочкой, каждым её вздохом. Дышу и живу ей. Вижу только её и никого больше.
Провожу ладонью по изгибам талии. Слегка опускаюсь на малышку, но держусь рукой, чтобы не упасть, не раздавить маленькую кроху. Сбивчиво дышу ей на ушко, прикрыв глаза от наслаждения, которого у меня никогда ни с одной девушкой не было. Потому что я их никогда не любил, а только имел. А сейчас я люблю. Люблю не только телом, но и всей своей душой. И никогда не смогу предать и куда-либо отпустить.
— Я тебя никому не отдам, — шепчу на ушко, начиная движение внутри неё, и словно попадаю в рай. — Я люблю тебя, моя девочка, — хриплю, сбивчиво произношу.
Пульс подскакивает, в висках бьёт набатом от того, насколько я сейчас глубоко её чувствую. Каждую её клеточку. Каждый её вдох и выдох. Она моя. Моя! Чёрт побери!
Рычу, ускоряя свои движения, ловя губами тихие стоны любимой, что как дикая маленькая кошечка царапает мою спину своими коготками. Всё тело пронзает разрядом.
— Я люблю тебя.
— И я тебя люблю, Давид, — шепчет, обнимая меня, двигаясь вместе со мной.
— Моя! Слышишь, Саша, ты моя! — целую её в губы, и в этот момент во мне что-то взрывается так ярко, пронзительно, что всё тело бьёт крупная дрожь — и вместе со мной и Сашу.
— Давид, — кричит-хрипит малышка и, припадая своими губками к моему плечу, кусает кожу.
— Сашка! — взрываюсь, крича имя любимой, лаская каждую буковку этого самого любимого имени.
В объятиях друг друга мы лежим глубокой ночью, наслаждаясь тишиной и друг другом. Мои руки ласкают спину моей девочки, которая лежит на мне обнажённая.
— Ты такой тёплый и большой, как мишка, — в тишине раздаётся нежный голосок моей девочки.
— А ты у меня маленькая и хрупкая, как котёнок, — целую в макушку, выводя на обнажённом плече замысловатые узоры. — Больно, котёнок? — спрашиваю, интересуясь её здоровьем прежде всего.
— Нет, — качает головой и целует спелыми и вкусными губками мою грудь. — Всё хорошо. Не переживай.
Знаю, что даже сейчас она мне врёт, потому что не хочет, чтобы я переживал и накручивал себя. Она ведь сильная — потерпит. Но я так не хочу. Со мной она должна быть слабой и говорить всё то, что чувствует, потому что я — тот, кто всегда её защитит. Закрою своей грудью, спиной. Если потребуется, начну войну за тебя. Но тебя никому не отдам.
Веду ладонями по спине вниз, потом касаюсь обнажённых плеч, пальцами по коже…
— Там, внутри, где-то между беспокойным сердцем и тугими рёбрами, ты заполнила всё сияющим светом, — шепчу.
— Я люблю тебя, — служит мне ответом.
В моей душе ты занимаешь место более важное, чем любовь…
Конец
