— Да хорош уже оттирать, — вякнул рыжий на Эмильена. — Люди ведь старались, пробирались сюда под покровом ночи, не жалко тебе?
— Мои родители арендуют часть земли Понтилатов, — ответили ему, не отвлекаясь от занятия. — Анна-Мария — одна из моих господ.
— Ой, всё с тобой ясно.
Вновь переключившись на гроб, Азуса длинными пальцами поддел его крышку. Та поддалась сразу. Не прибита. Небольшое усилие и крышка с грохотом падает на землю.
— Дурак ты, что ли?! — подскочил на месте рыжий и, вылупив глаза, уставился на упавшую деревяшку. — Так и душу Создателю отдать можно!
Легкая улыбка застыла на бледном лице с тонкими аристократическими чертами. Густые ресницы, пухловатые алые губы, волны черных волос с редкими белоснежными прядями лежат на плечах, обнаженных ключицах и разноцветных бутонах ипомей. Полупрозрачная ткань белого платья обтягивает полную грудь, осиную талию и широкие бедра. Маленькие стопы в белых туфельках не достают до противоположного края гроба.
«Похоже, с телом всё в порядке. Даже более чем. Так вот, какая ты, невеста Дориана? Даже если и стерва, то чертовски привлекательная стерва, тут уже ничего не попишешь».
— Ну что там? — возникла позади сосредоточенная физиономия Марло.
— Наш диплом, — спокойно ответил Азуса. — Кого еще ты ожидал здесь увидеть?
А взглянув на оторопевшего в один момент одноклассника, понял, что красота графини Понтилат приглянулась не только королевскому двору. Странно, что среди того же двора живет и не тужит неуловимый убийца. Убийца, в свободное время разрисовывающий надгробия знатных господ. Позорище.
— Пойдем. Пора начинать ритуал, — сделал брюнет шаг назад, открыл черную учебную сумку и неторопливо занялся приготовлениями.
Поглядывая при этом на замершего перед гробом приятеля. Благоговение, ужас, недоверие отражались на лице рыжего, а глаза лихорадочно и бесстыдно скользили по женскому телу.
Свечи, смесь ведьмачьих трав, церковный колокол, перо и чернила. Ритуальные слова все помнили наизусть, а потому надобность в записях отпадала. Начертить символ, расставить свечи в нужном порядке, сжечь травы, разделенные в нужных пропорциях на каждую свечу.
— Марло, — отсыпая ровные порции трав на чашу переносных весов, окликнул Азуса одноклассника.
Ноль реакции.
— Марло.
— Подожди, — с придыханием произнес парень, продолжая пожирать графиню глазами. — Дай насмотрюсь, пока она мертвая.
— Давай покончим с этим поскорее.
Если покончить с этим поскорее получится.
Азуса знал, за что его запихали в класс к отстающим некромантам. Слишком много силы, которую он до сих пор не научился держать под контролем. Практические занятия через раз оканчиваются массовым воскрешением и ни администрация академии, ни профессор, приставленный к классу всего из трех студентов, не могут разобраться, в чем же тут дело и как подавить бьющую через край ведьмачью энергию.
Чего не скажешь об одноклассниках — Марло и Эмильене. Первый — лентяй и лодырь, имеющий неплохие задатки, но при этом — никаких амбиций. Второй студент — напротив — амбициозен был до такой степени, что хоть в подвале его закрой на семь замков, все равно найдет способ пробраться в библиотеку и начать заучивать тома от корки до корки. Вот только талант у бедняги-Эмильена отсутствовал напрочь. «Не ведьмак ты, нет в тебе силы» — твердили ему профессора еще при поступлении, но нет. Гранит науки парень грыз, не щадя зубной эмали, с первого года обучения и до сих пор.
В итоге в класс для отстающих попали люди, которые при обычных обстоятельствах вряд ли нашли бы общий язык друг с другом. Да и сейчас не особо получалось, однако, общая цель, как известно, способна сплотить кого угодно. В данном случае сплачивал диплом.
— Марло! — пришлось повысить голос, чтобы некромант наконец-то оторвался от увлекательнейшего занятия и подоспел к началу ритуала.
Эмильену тоже пришлось оставить в покое надгробную плиту, кроваво-красная надпись с которой так и не стерлась, и присоединиться к остальным.
— Воскресишь всех Понтилатов — я тебя к ним брошу, понял? — язвительно заявил Марло, толкнув Азусу в плечо. — И скажу, что так и было.
— Просто не мешай мне концентрироваться, — прошипели ему в ответ.
Первые слова ритуала прозвучали из уст темноволосого некроманта. С небольшим запозданием их повторили одноклассники, и первый удар колокола величиной с добрую пивную кружку заставил испуганных птиц покинуть насиженные ветви кривых деревьев и взмыть в воздух. Со второго удара атмосфера напиталась ведьмачьей энергией. Той самой, которая текла по духовным каналам Азусы бешеным потоком, а по каналам Эмильена — тонким ручейком.
Таинство смерти, таинство жизни. Некромантия — искусство, которому в академии был выделен отдельный факультет, отличалось от всех остальных ведьмачьих умений именно тем, что самому ведьмаку всегда приходилось балансировать на грани и бесстрашно смотреть смерти в лицо. И собственной, и чужой.
Иллюзия бессмертия способна застелить глаза, но ровно до того момента, когда из жизни не уйдет дорогой сердцу человек. Ведь проводить ритуалы воскрешения без разрешения свыше — запрещено, а значит, ты всегда будешь жить с тяжелым камнем на душе. Мог, но не сделал. Или же сделал то, за что ответишь перед судом. Иных вариантов не дано.
На последних ритуальных строчках свечи разом потухли, а в воздух взвились несколько тонких струек дыма с тлеющих фитилей. Дым этот не исчезал. Застелив собой холодную землю, он подкрался к стеклянному возвышению. Затем еще выше, окутал гроб и лежавшую в нем красавицу непроницаемой пеленой.
Последний звон колокола, раздавшийся эхом по всему кладбищу. Звон колокола, оповещавший о том, что ритуал воскрешения подошел к концу. Звон, возвращавший жизнь и забиравший тебя из того мира.
И звуки стихли. Затаились в зелени сверчки, совы смолкли, ветер обратился штилем.
— Опус…опус… — раздался оглушительный в окружавшей некромантов тишине хрип, — …опус… опустите мне веки!
— Вы как хотите, — попятился Марло, сидя на карачках, — но я пошел отсюда.
— Подожди, — схватила его за край мантии рука Азусы.
А бледная рука графини Понтилат в тот же момент ухватилась за край гроба. Ухватилась так, что побелела от прикладываемых усилий еще сильнее. И усилия принесли свои плоды. Корпус девушки приподнялся, волнистые волосы прикрыли лицо, но движением онемевшей руки она откинула прикрывшие обзор пряди в сторону.
Взгляд глубоких сапфировых глаз графини и карих в золотую крапинку — Азусы встретился.
«Как же о многом говорят ее вновь распахнутые глаза, — промелькнуло в голове у некроманта. — В них говорят месть, стремление к торжеству справедливости, ненависть к тем, кто…»
— Вы кто такие? — низкий с хрипотцой голос Анны-Марии остановил поток мыслей брюнета. — Я вас не звала. Подите отсюда прочь.
