Им непривычен был его говорок, «молоожь об’вилась» — точнона каком-то заморском языке лопочет.
— И еще, миссис Крид: смотрите, чтоб малышня на дорогу невыбегала. Грузовики тут то и дело шастают.
Захлопали дверцы — грузчики высыпали из машины инаправлялись к хозяевам. Луис шагнул навстречу.
Элли заинтересовалась чем-то в стороне.
Луис обернулся: в самом конце поля высокую некошеную травупрорезала неширокая, чуть более метра, тропа. Она взбиралась на холм, виляламеж кустами и терялась в березняке.
— Да вроде тропинка как тропинка.
— Ишь ты! — улыбнулся старик. — Расскажу как-нибудь о ней,востроглазая. Может, даже прогуляемся вместе, а братика на плечи посадим.
— Здорово! — обрадовалась Элли и с надеждой спросила совсемо другом: — А сода не жжет?
4
Крандал принес ключи, но к тому времени Луис нашел свои.Маленький конверт завалился в щель, но все-таки удалось выудить его, открытьдверь и впустить рабочих-грузчиков. Ключи у Крандала были со старым меднымбрелоком. Луис поблагодарил и сунул их в карман — сейчас его больше занималипожитки, которые грузчики перетаскивали в дом. Оказывается, за десять летсупружества их накопилось не так уж и много. Сорванные с привычных мест, вещиуместились в нескольких ящиках. Луису вдруг сделалось грустно и тоскливо.Очевидно, это и есть ностальгия, подумал он.
— Выдернули с корешками да на новое место пересадили, —проговорил неизвестно откуда взявшийся Крандал. От неожиданности Луис вздрогнулвсем телом.
— Вам, похоже, это чувство знакомо, — заметил он.
— Представьте — нет! — Крандал достал сигарету, лихо чиркнулспичкой. Маленькое пламя на миг разогнало сумеречные тени. — Дом наш строил ещеотец. Сюда и жену привел, здесь она и сына, то бишь меня, родила, аккурат водна тысяча девятисотом.
— Значит, вам…
— Восемьдесят три.
Слава Богу, облегченно вздохнул Луис, что старик не добавилненавистно-кокетливого «всего-навсего».
— На вид вы много моложе.
Крандал лишь пожал плечами.
— Так всю жизнь на одном месте и просидел. Во время первоймировой, понятное дело, в армию пошел, да только в Нью-Джерси мой солдатскийпуть и закончился. Дыра-дырой, что сейчас, что тогда. Уж как я былрад-радешенек, ведь прослужил-то всего ничего. Вернулся, женился на Норме,путейцем работать устроился. Так вся жизнь здесь, в Ладлоу, и прошла. Но скажуя вам, прошла совсем не мимо. Всякого повидать довелось.
Грузчики остановились около кладовой. Они несли пружинныйматрац большой двуспальной кровати, на которой обычно спали Луис и Рейчел.
— Мистер Крид, а это куда?
— Наверх… Минуточку, сейчас покажу. — Луис шагнул было кним, оглянулся на Крандала.
— Я вам не помеха, — улыбнулся тот. — Пойду за малышамипригляжу, а то у вас под ногами только путаюсь. Вообще-то после переезда обычноглотка пересыхает. Так вы, коли желание будет, ко мне на веранду загляните. Ятам с парой пива вечерком устраиваюсь. Глядишь, и Норма выйдет. Не стесняйтесь,приходите.
— Хорошо, если получится. — Однако идти в гости к соседямЛуису вовсе не хотелось. Непременно придется осматривать Норму (разумеется,бесплатно), рассуждать об артрите. Сам Крандал ему нравился. И лукавая, уголкомгуб, усмешка, и простая речь, и южный, чуть нараспев, выговор. Он совсем нерезал слух, скорее, наоборот, успокаивал и баюкал. Хороший человек. На беду,даже самые близкие друзья в один прекрасный день превращаются в пациентов. Астарикам только бы о болезнях и поговорить. — Но вы меня особо не дожидайтесь,ведь у нас сегодня денек не из легких.
— Во всяком случае, заглядывайте, приглашения с золотойкаемочкой не ждите. — Крандал снова лукаво ухмыльнулся, и Луису показалось, чтостарик угадал его мысли. Вот он отошел — высокий, легкий, ни намека надряхлость. Луис смотрел ему вслед, и в душе зарождалась приязнь к этомучеловеку.
5
К девяти часам грузчики уехали. Элли и Гейдж, измотанныедолгим переездом, спали как убитые в своих новых комнатах. Гейдж — вколыбельке, Элли — на матраце прямо на полу среди коробок с ее добром: сомножеством цветных карандашей, и новых, и сломанных, и просто исписанных; сяркими рекламными картинками из магазинов игрушек; с красочными книжками, содеждой и всякой всячиной. Конечно же, с ней в комнате спал Чер. Во сне онурчал, даже, скорее, пофыркивал. Мурлыканья от этого большущего кота недождаться.
Рейчел тоже намаялась: пока разгружали вещи, она бродила подому с сынишкой на руках, пытаясь разобраться, что и где поставили рабочие поуказке Луиса, иногда просила переставить, перенести, переложить.
В отличие от ключей счет за разгрузку не затерялся: Луисносил его в нагрудном кармане вместе с пятью десятидолларовыми бумажками —чаевые рабочим. Вот грузовик опустел, Луис подписал доставочный документ,расплатился, грузчики поблагодарили, попрощались. Луис проводил их взглядом.Сейчас, наверное, заедут в Бангор, пропустят по бутылочке-другой пивка, надо ждух перевести. Он и сам бы не отказался. И сразу вспомнил о Джаде Крандале.
— Ложись-ка спать, — сказал он жене, когда они, наконец,сели за стол на кухне. Под глазами у Рейчел появились темные окружья.
— Это предписание врача? — она устало улыбнулась.
— Именно.
— Что ж, повинуюсь. Ног под собой не чую. Если Гейдж ночьюпроснется, подойдешь?
— Может, попозже чуток. Этот старик, что на другой сторонеулицы живет…
— Дороги. Здесь не город, улиц нет. «Через дорогу живет»,как сказал бы Джад Крандал.
— Хорошо, пусть «через дорогу». Так вот, он меня пригласилна пиво. Поймаю его на слове. Хоть и устал чертовски, да все равно сейчас неуснуть, успокоиться надо.
Рейчел улыбнулась.
— Не заметишь, как Норма Крандал тебе на свои болячкижаловаться начнет, в подробностях опишет матрац, на котором спит.
Луис рассмеялся. Надо ж, и забавно, и страшновато: как женысо временем ухитряются читать мысли мужей.
— Он же пришел к нам на помощь. Почему б не отплатить емудобром?
— Долг платежом красен, да?
Луис лишь пожал плечами. Не объяснить, пожалуй, почемустарик вот так сразу запал ему в душу.
