Надо будет что-нибудь придумать, чтобы его не обманули в лучших чувствах, когда окажемся на станции. Это не виртуальность, там может быть опасно. Вдруг кто-нибудь решит похитить Белкина? Или пнуть? Или угостить чем-нибудь ядовитым?
— …Но мои чувства — это мое личное дело, — продолжает Женя, — а задачи программы — это задачи программы. Андрей, к сожалению, не может делать на станции никакой полезной работы.
Тут Женя, разумеется, полностью права.
Как ни дорог подъем космонавта, пробелы в научной программе, скорее всего, стоят еще дороже. Станция «Мир-2» ведь на орбите летает не за тем, чтобы специальными шпионскими лучами влиять на американские президентские выборы. На ней проводятся эксперименты, испытываются новые технологии и ведутся астрономические наблюдения.
Может, я бы и сумел внести какой-то вклад, выполняя эксперименты «по бумажке»: в том же титровании ничего сложного нет. Как повар по основной специальности, я обучен мелкой работе руками, и следовать инструкциям обучен тоже. Но какая пощечина в лицо тем, кто годами тренировался, чтобы сюда попасть!
— Да нет, — машет руками Олег, — не бери в голову! Самые важные эксперименты на космической станции выполнили еще в прошлом веке. Сейчас нам дают задачи типа «вскипятить водку в самоваре», лишь бы время занять.
— Чего? — фигею я.
Нараян улыбается уголком рта, а Женя фыркает. Руслан один весело смеется.
— Преувеличиваешь, — серьезно возражает Батурин. — В самоваре кипятили обычную воду, и это было в позапрошлую смену. А в нашу смену мы сравнивали рост плесени на разных видах продуктов. Это, кстати, был школьный проект.
— И очень хороший, — серьезно говорит Нараян. — Я попробовал много интересных русских блюд! И моя жена вне очереди передала нам… вкусняшки, — на последнем слове он сбивается, словно не слишком твердо помнит его по-русски.
Я фигею снова, и тут мне наперебой рассказывают, что еще со времен МКС ситуация, когда космонавтам (а тогде и астронавтам тоже) особо нечем заняться — совершенно в порядке вещей. Самые важные эксперименты в космосе уже проведены, глазеть на звезды тоже постоянно нельзя, да и многое делается телескопами в автоматическом режиме. ВКД — большая редкость, их может быть одна-две на смену и даже не каждый космонавт к ним не допускается.
Вот и придумывают для обитателей станции разные умеренно полезные занятия, типа приготовления борща в невесомости и разговоров с детсадовцами по скайпу («А что нужно делать, чтобы стать космонавтом?» — «Для начала — хорошо кушать и делать зарядку каждый день!» — пародирует Олег, потешно кривляясь). А школьникам, в отличие от тех детсадовцев, даже дают возможность предлагать эксперименты для проведения в невесомости: нужно просто подать заявку онлайн и выдержать несложный конкурс.
— Поэтому, — продолжает Коля, — в том, что тебя сюда подняли на волне хайпа, ничего нет удивительного. Мне интересно другое — наше правительство правда верит, что за тобой прилетит НЛО?
— Убедить в чем-то политиков — не так-то сложно, — морщится Женя.
— Обязательно прилетит, — вдруг говорит Нараян. — Наверняка были стальные доказательства.
— Ага, — кивает Руслан, — титановые, — и смеется.
— А как хоть выглядит этот пепелац? — спрашивает Коля. — Эти умники из ЦУПа ничего мне не сообщили.
— Не знаю, — развожу я руками. — Я вам могу нарисовать основные виды космических кораблей для каждой из рас, с которой я сталкивался, но мне не сказали, какой за мной прилетит. Похоже, отправят попутку.
— Знаешь что, а нарисуй ты мне правда эти силуэты, — говорит Коля. — Хоть знать будем примерно, чего ожидать.
— Но они могут и по-другому выглядеть! Я же не знаю, как именно наши дезигнеры над вводными поиздевались! — тут я соображаю, что на самом деле мне все эти «вводные» кинули, их нужно просто посмотреть. Черт, надо было выкроить на это время… например, оторвать от тех пятнадцати минут в день, которые я проводил за едой.
Космонавты переглядываются.
Коля вздыхает.
— Ладно, будем надеяться, что нас предупредят о дорогих гостях хотя бы за час-другой.
— Слушай, и ты правда этого всего чисто через игру добился? — спрашивает вдруг Женя.
В глазах у нее неподдельная зависть.
Почему-то — путь ассоциаций извилист — вспоминаю Оксану, и мне становится жаль, что я не попрощался с ней. Даже номер не взял, так что и написать потом не мог.
— Чисто через нее, — говорю я. — Сперва тестировал… ну как тестировал, получилось, что больше просто играл. Потом оказалось, что с моей помощью искин настоящей станции решал свои задачи…
— И кот был с тобой? — это уже недоверчиво спрашивает Олег. Последнюю минуту он почесывает Белкина за ухом, надеясь, что тот перейдет на руки к нему, но тот пока хранит верность индийцу.
— И кот, — говорю я.
— А они точно нормально там к нему отнесутся? — спрашивает Руслан. — А то, может, пусть он тут лучше с нами потусуется? — и смотрит с надеждой на Колю.
— Соблазнительно, но нет, — серьезно говорит наш командир. — Программой полета не предусмотрено.
— А что предусмотрено программой полета?
— Предусмотрено, что сейчас и до семнадцати ноль-ноль, то есть до ужина, мы все находимся на своих рабочих станциях. Кроме кота.
У меня тоже есть рабочая станция. И даже работа есть: я занимаюсь изучением массива документов, присланных мне с настоящей станции «Узел». Как я понял, кое с чем я уже успел познакомиться через игру, а пуще того, через данные, которые мне передал Нор-Е — один из живых операторов, общавшийся со мной посредством своего непися-аватара. Но теперь их объем разбух в несколько раз.
А у меня за эти две недели не было времени даже одним глазком заглянуть в эту инфу: предполетная подготовка сжирала все время и даже немного больше.
Теперь же время наконец появилось.
С трудом, перебирая руками по стенке, мне удается доползти до своей зоны. (В невесомости я за эти две недели тренировался только два раза, и не сказать чтобы делал большие успехи.)
Думаю, что даже странно: почему-то меня совершенно не волнует, что будет со мной, если меня не заберут. Во-первых, я счастлив оказаться в космосе, можно сказать, всю жизнь ждал. Во-вторых, это все не моя забота. Моя забота — хорошо сделать дело, на которое я подписался, и только. Стоит так решить, и жить вообще становится легче.
В этот момент на командирском пульте загорается сигнал о выходе на связь.
— Станция «Мир-2», — говорит голос незнакомого мне диспетчера, — к вам приближается неопознанный летающий объект!
— Вас не понял, повторите, — нейтральным тоном произносит Коля.
— Неопознанный летающий объект, на восемь часов от вас в плоскости эклиптики. Переключаю на него.