Я молча кивнула, выбралась из кресла и стрелой вылетела изего кабинета.
В приемной остановилась, прислонившись к стене и глотаявоздух открытым ртом.
— Женечка, что с вами? — участливо проговорилаЛидия Петровна, приподнявшись из-за своего стола.
Я вспомнила, что у сотрудников нашего банка есть примета:если Лидия Петровна выражает кому-то сочувствие, значит, скоро этот человеквылетит с работы…
Однако сейчас меня не волновали никакие, самые скверныеприметы, я не думала даже об увольнении. Я с трудом прошептала:
— Воды!
Лидия Петровна бросилась к стойке с кулером, налила мне водыв одноразовый стаканчик, заботливо подала мне и спросила, покосившись на дверькабинета:
— Что, совсем зверь? Увольняет, да?
— Вроде нет… — пробормотала я, жадно выпивполовину стакана, — может быть, даже повысит…
— Вот как? — Лидия Петровна поскучнела и вернуласьза свой стол. — Стаканчик бросьте в мусорницу…
Не знаю, как я дожила до конца рабочего дня.
Впрочем, работа отвлекает от самых дурацких мыслей идействует лучше любого успокоительного. Работа помогает преодолеть депрессию,справиться с проблемами и забыть о существовании нервной системы. Как только явернулась от нового шефа, в моем кабинете возникла Лариса Ивановна ипотребовала отчет по эффективным показателям четырех самых крупных клиентов. Хотяна ее лице было написано, что эти показатели интересуют ее не больше, чемпрошлогодний снег или урожай зерновых в северных провинциях Китая, а пришла онаисключительно для того, чтобы выведать, о чем я разговаривала с Меликхановым.Тем не менее до прямых вопросов она не унизилась, а я сделала вид, что ничегоне понимаю, и пообещала подготовить отчет по клиентам к обеду. Так что Ларисаушла несолоно хлебавши, а я засела за компьютер.
К обеду сделать отчет не удалось, потому что Лена Андросовапотеряла нужный файл, потом завис компьютер, затем мне позвонил Моржов из фирмы«Импульс» и потребовал срочно представить ему сводные данные по доходам запрошлый квартал — в общем, все было как обычно, и когда я наконец закончилаотчет, часы показывали уже без десяти шесть.
Я послала отчет на электронный адрес Ларисы Ивановны,облегченно вздохнула и только тогда вспомнила, что у меня с самого утра никрошки не было во рту.
Тем не менее есть не очень хотелось. Я помассировала виски,перевела дыхание и навела порядок у себя на столе — в конце концов, еслипримета не обманывает и меня скоро уволят, нельзя оставлять своему преемникутакой беспорядок.
Наконец я вышла из здания банка и огляделась.
Наш банк находится на перекрестке оживленной Пушкарскойулицы и тихого Карабасова переулка. По поводу названия этого переулка не шутилтолько ленивый, и нашего управляющего Антона Степановича за глаза называли тоКарабасом Степановичем, то Антоном Карабасовичем, а то и вовсеКарабасом-Барабасом.
Обычно возле банка почти безлюдно, сейчас же кроме меня науглу вовсе не было ни души.
Впрочем, я ошиблась — одна живая душа здесь все-таки была:со стороны Филимоновского сквера по Карабасову переулку шел очень живописныйбомж. Заросший до самых глаз густой черной бородой, одетый в грязный, продранныйна локтях пиджак, из-под которого выглядывала полосатая тельняшка, он медленнобрел навстречу мне, шаркая по тротуару стоптанными башмаками примерно сорокшестого размера, из тех, которые в народе называют говнодавами. В руке у негоритмично раскачивалась авоська, набитая пустыми бутылками, которые брякали накаждом шагу. Для довершения образа лицо бомжа украшали черные очки без однойдужки, а на мятом лацкане пиджака болталось что-то вроде медали. Когдарасстояние между нами сократилось до нескольких шагов, я разглядела, что это —памятный знак «Сто лет воронежскому областному музею орнитологии».
Этот колоритный персонаж совершенно не вязался с парадным ипредставительным входом в наш банк. Боковым зрением я заметила, что застеклянной банковской дверью возник дежурный охранник — не Вася, другой,помоложе. Он явно колебался — не следует ли выйти и шугануть бомжа, нопередумал, побоявшись испачкаться об него, да и бомж вот-вот должен был пройтимимо.
И в эту минуту дверь банка открылась и оттуда вышел нашновый начальник Меликханов.
Илья Артурович на мгновение задержался на пороге, огляделсяпо сторонам и направился к своей черной «Ауди».
Все дальнейшее заняло считаные секунды.
Бомжа, который до этого мгновения едва плелся, нога за ногу,словно подменили. Он резко изменил траекторию своего движения, бросилсянаперерез Меликханову и схватил его за плечо. Меликханов попытался вырваться,но бомж сжимал его плечо, будто клещами. Я смотрела на происходящее,превратившись в статую.
Бомж склонился к Меликханову, потянулся губами к его уху ичто-то едва слышно проговорил.
Лицо Ильи Артуровича посерело. Он отшатнулся, уставился настранного бомжа округлившимися глазами…
Из дверей банка, громко топая, выбегал охранник.
Однако бомж уже отпустил Меликханова, бросил свою авоську ипомчался в сторону сквера с неожиданной прытью. Охранник споткнулся о брошеннуюбомжом авоську, покачнулся и рухнул на тротуар, вытянувшись на нем во весьрост. При этом пустые бутылки издали громкий дребезжащий звук, и мнепоказалось, что это охранник со звоном разбился на тысячу осколков.
Меликханов отступил к дверям банка, провожая бомжа взглядом.Отступая, Илья Артурович оказался рядом со мной.
И я снова почувствовала ароматы дорогого мужского парфюма,хорошего табака, теперь к ним примешался еще запах ирландского виски… но наэтот раз все эти ароматы перекрывал, заглушал, сметал, как горная лавина, запахстраха, запах безумия, запах паники…
И опять мне стало плохо от этого запаха. Опять у менязастучали в висках молоточки, поплыли перед глазами радужные пятна, затряслисьруки…
Только на этот раз я не сидела в удобном, мягком кресле, астояла на улице, на глазах равнодушных людей.
Перед которыми мне совершенно не хотелось демонстрироватьсвою слабость.
Я прислонилась к стене, сосчитала до двадцати, пытаясь взятьсебя в руки.
И мне это, кажется, удалось.
Охранник наконец поднялся с тротуара и крутил головой,пытаясь определить местоположение беглеца, однако того и след простыл. Тогда онотряхнулся, как собака, и засеменил к Меликханову. Остановившись передначальником, как побитый пес, он искательно заглянул тому в глаза и проблеял:
— Вы, того… не зашиблись? Вас, может быть, до машиныпроводить? Вам, может, пиджачок почистить? — и уже потянулся к плечу ИльиАртуровича, вытащив из кармана носовой платок и собираясь оттереть следыприкосновения грязной лапы бомжа.
