— Ее зовут Кимберли Марш, — подхватила Джанет Саймон. — Одна из его клиенток. Горэм-авеню, четыреста двенадцать, почти у самого Сан-Винсент. Квартира номер четыре на первом этаже, вход сзади. Актриса. — Она достала из своей сумочки две карточки из визитницы «Ролодекс» и бросила их на стол рядом с фотографиями. На верхней было напечатано «КИМБЕРЛИ МАРШ», адрес и телефон.
— Мы следили за ним, — сказала Эллен Лэнг таким тоном, словно созналась в чем-то постыдном.
— Готов поспорить, что за рулем сидели вы, — сказал я и посмотрел на Джанет Саймон.
Она как будто оглянулась в прошлое и добавила:
— И еще я вышла из машины, проверила адрес и сравнила его с именем на почтовом ящике.
«Ладно. Другая Женщина».
— О'кей, — кивнул я. — Как насчет друзей?
Мы разговаривали, не обращая внимания на Эллен Лэнг.
— Морт старался заручиться поддержкой продюсера Гэррета Райса и сдвинуть с мертвой точки проект съемок какого-то фильма. Его имя и адрес на второй карточке. Если честно, это одна из тех «левых» сделок, во время которых взахлеб обсуждают Роберта Рэдфорда в главной роли, и контракт с Копполой, который будет подписан буквально завтра. Делается это ради того, чтобы вытрясти денег из арабских инвесторов. Я называю это «беспочвенные мечтания».
Я кивнул и поинтересовался:
— Как так получилось, что вы знаете о жизни Эллен больше, чем она сама?
Эллен Лэнг наклонилась вперед, не вставая с кресла. С тех пор как они вошли в мой кабинет минут двадцать назад, это явилось первым проявлением оживления с ее стороны.
— Гэррет — старый друг. Мы играли в бридж с Гэрретом и его женой Лилой, пока они не развелись. Кажется, лет пять назад. Играли каждую неделю почти в течение года. Морт очень обрадовался, когда снова сошелся с Гэрретом, ведь он считал его лучшим другом. Думаю, именно поэтому он рассказал мне обо всем.
Джанет Саймон вздохнула так, как вздыхает человек, надолго затаивший дыхание во время фильма ужасов.
— Морт неохотно делился с кем-либо своими соображениями насчет личной жизни. По крайней мере, не со своей женой.
— Да, он такой, — согласилась Эллен Лэнг. Ее глаза по-прежнему были широко открытыми. — Морт скорее умрет, чем расскажет кому-либо о своих проблемах, мистер Коул. Только поэтому я не обратилась в полицию, хотя Джанет и настаивала. Не могу позволить, чтобы у моего мужа возникли неприятности с полицией. Он ни за что не простит мне… Вы можете меня понять, не так ли?
Возможно, мне это только показалось, но лицо Эллен Лэнг стало ужасно печальным, а подбородок задрожал.
— Что неправильно с женщиной, которой небезразличны чувства мужа?
У меня возникло впечатление, что эту стандартную фразу ей приходилось произносить довольно часто, особенно в последнее время.
— Вы беретесь за это дело? — спросила Джанет Саймон.
— Остался нерешенным вопрос о вознаграждении.
Эллен снова отвернулась от меня.
— Кажется, я забыла чековую книжку.
— Она просто не знает, как это делается, — сказала Джанет. — За все и всегда платил Морт, и она не подумала захватить ее с собой.
Я постучал ручкой по блокноту.
— Вы способны это понять? — настойчиво поинтересовалась Джанет Саймон.
Я встал из-за стола.
— Способен, миссис Лэнг. Может, я заеду к вам днем? Вы передадите мне чек, и мы вместе осмотрим вещи вашего мужа.
— Зачем это нужно?
— Улики, миссис Лэнг.
— Вы выглядите как Джон Кассаветес[2]двадцать лет назад, — сказала Джанет Саймон.
— А сейчас я на кого похож?
Джанет Саймон мрачно улыбнулась в ответ и встала. Эллен Лэнг тоже встала, но на этот раз Джанет Саймон не усадила ее обратно. И они ушли.
Я написал на странице: «Старые друзья», обвел надпись в рамочку, вырвал страницу и бросил в корзину для мусора.
Классные я собрал улики.
2
Я вышел на балкон и принялся наблюдать за улицей. Через пару минут они отъехали от здания на небесно-голубом «мустанге» с открывающимся верхом. Джанет Саймон сидела за рулем. Это был очень маневренный полупрофессиональный двухместный автомобиль, комфортабельный и с кучей наворотов.
Я вернулся в офис, позвонил на первый этаж в мини-маркет и заказал копченую говядину на ржаном хлебе с острой китайской горчицей, а затем позвонил Джо Пайку.
— Оружейный магазин, — ответил мне мужской голос.
— Позовите Джо.
Трубку явно грохнули о твердое. Послышался шум, на фоне которого что-то говорили, но слов я не разобрал. Затем трубку снова подняли.
— Пайк.
— У нас очередная жалоба на твой офис. Женщина зашла внутрь, вышла и сказала, что это никакой не офис. Что там пусто — нет ни телефона, ни письменного стола. Что мне следовало ей ответить?
— Сказать, что если ей понравилось, то она может в нем поселиться.
— Хорошо, что мы не зависим от того, как ты умасливаешь клиентов.
— Я не делаю этого для клиентов, — равнодушно ответил Пайк.
Ни шутки, ни улыбки. Для Пайка вполне нормально.
— Вот почему мне нравится тебе звонить, — сказал я. — Можно всегда рассчитывать на доброе слово. И жизнерадостное приветствие.
На том конце провода молчали, и через некоторое время я сказал:
— У нас новый клиент. Я решил, что тебе будет интересно.
— Полиция в курсе? — Только это Пайка и занимает.
— Допрос прошел практически без стрельбы.
— Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти.
И повесил трубку. Я покачал головой.
«Не напарник, а нечто!»
Впереди у меня целый день, а делать нечего, если не считать поездки к Эллен Лэнг, где мне придется копаться в телефонных счетах за шесть-семь месяцев, в выписках из банковских счетов и чеках по кредитным карточкам. Какая гадость. Я решил встретиться с Кимберли Марш. С Другой Женщиной.
Я вложил «дэн-вессон» в кобуру, надел белый пиджак из хлопка и забрал по дороге на парковку свой сэндвич. Я съел его в машине, пока ехал до Фэрфакс, затем повернул налево на Сансет и поехал в сторону Брентвуда. У меня желтый кабриолет «корвет» 66-го года. По Санта-Монике можно добраться быстрее, но в открытой машине гораздо приятнее катиться по Сансет.
Похоже, Лос-Анджелес ожидала очередная убийственная зима, с температурой около двадцати градусов и незначительной облачностью. Небо же было столь насыщенного голубого цвета, какой бывает перед или сразу после дождя. Белые оштукатуренные дома, выстроившиеся у склонов гор, ослепительно сияли в лучах солнца. Я проехал мимо кампуса Калифорнийского университета, по дорожкам которого бегали стройные девушки; промчался, испытывая обиду, мимо дома, в котором Уильям Холден прятался от кредиторов в фильме «Бульвар Сансет».
