Капеллан смущенно улыбнулся:
— Затрудняюсь сказать. Я знаю его не настолько хорошо, чтобы судить об этом…
— Уж можете мне поверить! — сказал Йоссариан.
Наступила мучительная для капеллана пауза, которую он нарушил внезапным вопросом:
— Ведь вы капитан Йоссариан?
— Нейтли не повезло с самого начала. Он из слишком приличной семьи.
— Прошу извинить меня, — робко произнес капеллан. — Возможно, произошло ужасное недоразумение. Вы ведь капитан Йоссариан?
— Да, — признался Йоссариан. — Я капитан Йоссариан.
— Из двести пятьдесят шестой эскадрильи?
— Да, из двести пятьдесят шестой боевой эскадрильи. Мне не приходилось слышать ни о каких других капитанах с такой фамилии. Насколько мне известно, я — единственный капитан Йоссариан. Но мне известно далеко не все.
— Понимаю, — печально произнес капеллан.
— Держу пари, вы собираетесь написать о нашей эскадрилье героическую поэму.
— Нет, — пробормотал капеллан, — я не собираюсь писать о вашей эскадрилье героическую поэму.
Йоссариан резко выпрямился. Только сейчас он заметил на воротнике у капеллана тонкий серебряный крестик. Он был крайне удивлен — еще ни разу в жизни ему не доводилось разговаривать с капелланами.
— Вы капеллан? — воскликнул он восторженно. — А я и не знал, что вы капеллан!
— Ну разумеется, — ответил капеллан. — Неужели вы не знали?
— Конечно же нет. Понятия не имел, что вы капеллан… — Йоссариан завороженно смотрел на него, широко улыбаясь. — Честно говоря, я еще ни разу в жизни не видел настоящего капеллана.
Капеллан вспыхнул и принялся разглядывать свои руки. Это был человек хрупкого сложения, лет тридцати двух, с рыжеватыми волосами и робким взглядом карих глаз, с лицом узким и бледным. На щеках его розовели ямки, оставшиеся от былых прыщей. Йоссариану стало почему-то жаль капеллана.
— Не могу ли я все же что-нибудь сделать для вас? — повторил капеллан.
Йоссариан, по-прежнему ухмыляясь, покачал головой:
— Нет, вы знаете, у меня есть все, что нужно. Мне очень хорошо. Честно говоря, я даже и не болен.
— Это хорошо, — произнес капеллан и тут же пожалел о сказанном. Он прикрыл рот двумя пальцами и нервно хихикнул.
Йоссариан молчал.
— Мне нужно еще навестить других больных из нашего полка, — виновато сказал священник. — Я к вам еще зайду. Может быть, даже завтра.
— Пожалуйста, заходите.
— Я приду, если вы действительно хотите, — проговорил капеллан, скромно наклонив голову. — Я заметил, что многим как-то не по себе в моем присутствии.
Йоссариан горячо запротестовал:
— А мне как раз хочется, чтобы вы зашли. Вы меня нисколько не стесняете.
Капеллан весь засветился благодарностью. Затем скосил глаза на листок бумаги, который все это время прятал в руке. Шевеля губами, он сосчитал койки в палате, и взгляд его нерешительно остановился на Данбэре.
— Разрешите узнать, — прошептал он тихо, — это не лейтенант Данбэр?
— Да, — ответил Йоссариан громко, — это лейтенант Данбэр.
— Спасибо, — прошептал капеллан, — большое спасибо. Мне надо с ним поговорить. Я должен проведать в госпитале всех наших однополчан.
— И в других палатах тоже?..
— Да, и в других тоже.
— Будьте осторожны в других палатах, отец, — предупредил Йоссариан. — Там держат людей с психическими расстройствами. Там полно сумасшедших.
— Можете не называть меня отцом. Я анабаптист, — пояснил капеллан.
— Я не шучу насчет других палат, — мрачно продолжал Йоссариан. — Там вам не поможет и военная полиция. Там собраны отъявленные психопаты. Я проводил бы вас, но сам чертовски боюсь. К тому же безумие заразно. Тут во всем госпитале одни мы нормальные. Кроме нас, все идиоты. Может быть, наша палата — единственная в мире, где лежат нормальные.
Капеллан поспешил подняться. Отойдя от Йоссариана, он примирительно кивнул головой и пообещал вести себя с подобающей осторожностью.
— А теперь мне надо поговорить с лейтенантом Данбэром, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу. — Как поживает лейтенант Данбэр?
— Хорошо, насколько это возможно в его состоянии, — заверил его Йоссариан. — Истинный принц! Один из прекраснейших, хотя и наименее преданных богу людей на свете.
— Я не об этом, — возразил капеллан, снова переходя на шепот. — Он очень болен?
— Нет, он не очень болен. Строго говоря, он вообще здоров.
— Это хорошо, — с облегчением вздохнул капеллан.
— Да, — согласился Йоссариан. — Да, это хорошо…
— Вот это капеллан! — сказал Данбэр, когда священник, поговорив с ним, ушел. — Видел ты что-нибудь подобное? Настоящий капеллан!
— Приятный человек, а? Может быть, вот таким и будут предоставлять по три голоса на выборах?..
— Кто это ему предоставит? — подозрительно переспросил Данбэр.
…За каких-нибудь десять дней техасец произвел в палате полное опустошение. Первым не выдержал артиллерийский капитан. После этого смылись все. Данбэр, Йоссариан и капитан истребительной авиации сбежали на следующее же утро. У Данбэра прекратились головокружения, у капитана истребительной авиации очистилась носоглотка. Йоссариан сказал врачам, что боль в печени прошла. Даже уоррэнт-офицер и тот удрал. В десятидневный срок техасец вернул всех к исполнению своих служебных обязанностей, всех, за исключением сотрудника контрразведки, который заразился от капитана истребительной авиации гриппом, осложнившимся воспалением легких.
2. Клевинджер
В некотором смысле контрразведчику здорово повезло, потому что за стенами госпиталя все еще шла война и конца ей не предвиделось. Единственное, что Йоссариан мог предвидеть, — это свой собственный близкий конец. А ведь он мог бы отлеживаться в госпитале до Страшного суда, если бы только не этот патриот из Техаса с его массивной взъерошенной башкой и постоянной несокрушимой улыбкой, широкой, как поля ковбойской шляпы.
Да, за стенами госпиталя шла война, и только война, но, казалось, никто этого не замечал, кроме Йоссариана и Данбэра. А когда Йоссариан пытался напомнить людям об этом, они отшатывались от него, как от ненормального. Даже Клевинджер, который как будто бы понимал все лучше других, назвал Йоссариана сумасшедшим. Это было незадолго до того, как Йоссариан сбежал в госпиталь.
Клевинджер тогда уставился на него, багровый от ярости и негодования, и, ухватившись обеими руками за стол, гаркнул:
— Ты сумасшедший!
— Клевинджер, ну чего тебе от него надо? — устало возразил Данбэр.
