— Раз или два, возможно. Император любил проводить вечера в чьих-нибудь объятиях.
— А как же вы? — искренне изумился регент.
— Моя роль была иной. И я выполняла ее так, как умела, — в темных глазах Арселии мелькнула затаенная боль.
— Простите меня, — одернул себя Ульф, поклонился, постарался смягчить повисшее в воздухе напряжение. — Не поймите мои слова превратно, я не хотел вас обидеть. Но император был дважды безумен, если не оценил свою удачу в браке.
— Вы не должны извиняться, — она вздохнула и тоже поднялась на ноги. — Это реальность Золотого двора, поменять ее я не в силах: законы в империи пишут мужчины, а не женщины. Но вы — совсем другое дело. Сейчас ваше слово — закон.
— Мне бы вашу уверенность, но, пожалуй, в чем-то вы правы, — он задумчиво кивнул, и тут же спросил снова: — Скажите, а если бы решали вы, то с чего бы начали?
Глаза императрицы удивленно расширились, книга в ее руках дрогнула и, соскользнув на пол, захлопнулась с громким стуком. Однако Арселия даже не сделала попытки поднять ее.
— Прежде никто не спрашивал моего мнения о подобном. Но для такого разговора двух минут будет мало, — наконец ответила она. — Если вам и в самом деле интересно, то мы можем обсудить это в любой другой день. А сейчас время позднее, вам пора уходить, иначе я окажусь в центре сплетен и пересудов.
— И, конечно же, источником этих сплетен станет женская половина дворца?
— Вот видите, — легко рассмеялась она. — Наши традиции не так уж сложны для вас.
— Я быстро учусь, — он изобразил самый изысканный поклон из тех, что увидел за последнее время. Получилось нарочито неловко и совсем непохоже, Арселия прыснула, прикрыв рот ладонью. И ужасно смутилась своей бестактности.
— Пожалуй, пока я буду придерживаться привычной мне манере поведения, — в его зеленых глазах вспыхнули задорные искорки, а улыбка сделала лицо гораздо привлекательнее. — Впрочем, рад, что мне удалось услышать ваш смех. Доброй ночи, сиятельная госпожа!
Регент покинул покои императрицы, и Гайда, личная служанка Арселии, тихо заметила:
— Он очень красив, вы не находите? — она мечтательно вздохнула. — Стать, осанка, грация! Истинный воин. А глаза-то какие! Словно море в шторм! Хотела бы я оказаться на месте этой дурочки Сурии.
— Думаешь, быть подле такого человека — легкая задача?
— Мне кажется, даже одна ночь в его объятиях была бы жарче пустынного лета, — Гайда слегка разрумянилась, явно предаваясь грезам.
Императрица лишь головой покачала. Уж ей ли не знать, как опасно приближаться слишком сильно к мужчинам, имеющим власть. Впрочем, служанке, похоже, не было до этого дела. Арселия потянулась к оброненной книге, пролистала страницы в поисках места, на котором остановилась, и, уже опустив глаза к строкам, вдруг произнесла:
— У Ульфа Ньорда репутация достойного человека. Северяне придерживаются иных обычаев, для них временные союзы по любви или взаимному притяжению допустимы и приемлемы, не то, что у нас. Так что ты вполне можешь попробовать завладеть вниманием регента. Однако будь аккуратна: ты получишь одну ночь или даже несколько, но не душу и сердце. Те, кто идут рука об руку с властью и войной, сердца не имеют.
Когда регент вернулся в свои покои, полночь уже миновала. Свет в комнате почти потух, мягкий полумрак окутал все, кроме рабочего стола, освещенного двумя яркими лампами. На ложе, свернувшись клубочком, посапывала Сурия. Видно было, что сон сморил ее внезапно: она даже не разулась. Ульф немного постоял рядом, затем аккуратно снял с нее легкие шелковые туфельки, шитые золотой нитью, и накинул на нее покрывало. Она сонно потянулась, прошептала что-то неразборчивое, перевернулась на другой бок, но продолжила спать.
Регент подавил невольную улыбку. Ему было совершенно ясно, что Сурия — совсем еще девочка. Да, красивая и скоро станет гораздо интереснее, но Ульф при всем желании не мог смотреть на нее, как на взрослую женщину, тем более — наложницу. Однако устраивать скандал северянину больше не хотелось. В конце концов, чужие традиции надо уважать или хотя бы постараться понять. А вот придерживаться их самому вовсе не обязательно.
“С этим придется что-то делать, — мысленно отметил про себя Ульф. — Быть может, у этого ребенка где-то есть семья. Надо поднять документы, наверное, её родителей ещё удастся отыскать. Стоит расспросить главного евнуха.”
И вернулся к работе: до рассвета оставалось еще несколько часов, а дела надо было закончить как можно скорее.
Глава 3
Разбудило Сурию аккуратное прикосновение. Она подскочила на ложе, озираясь по сторонам в бесплодных попытках понять, где вообще находится. Разум, затуманенный сном, ворочался медленно и неохотно, но когда девушка все-таки пришла в себя, то внутренне ахнула от смущения. На краю постели сидел сам регент империи и смотрел прямо на нее.
— Выспалась уже? — полюбопытствовал он.
— Милорд, — тихо прошептала она, проводя рукой по абсолютно спутанным волосам. Краем глаза покосилась на нарядное платье — измято безнадежно. — Простите меня, я ждала вас и уснула… О семикрылый ветер! Какой позор!
— Вставай-ка, — Ульф усмехнулся, наблюдая за ее растерянностью. — Завтрак стынет. Составишь мне компанию.
— Я, лорд регент? — Огромные глазищи округлились и стали похожи на горные озера.
— Именно ты, — кивнул он.
— Но…
— Еще одно “не положено” или какая-то любопытная традиция?
Он чуть склонил голову, а в зеленых глазах проскочили смешинки.
— Традиция, — подтвердила Сурия, уже понимая, что порядки при дворе начали меняться слишком быстро.
— Вот заодно и расскажешь мне о том, как у вас тут принято проводить утро после бессонной ночи.
Сперва она опасливо косилась на регента, аккуратно срывая кончиками пальцев виноградинки и отламывая от хрустящего поджаренного хлеба крошечные кусочки.
Сурии вспомнились наставления старой Алифы, обучающей юных девушек правилам поведения во дворце. “Женщине, предназначенной для услады глаз и тела, не пристало набивать рот едой, как торговке или крестьянке. Особенно — в присутствии мужчины. Она должна быть выше земных потребностей, должна быть песней, танцем, легким отблеском света, а утолить голод сможет и после, вернувшись в комнаты для наложниц.”
— Ты нездорова? — внезапно спросил регент, уже догадываясь, впрочем, каким будет ответ. — Ешь, как птичка.
— Благодарю, милорд, я не голодна.
— Ну разумеется, — он положил на ее тарелку несколько кусочков мяса, сыр, нарезанные овощи. — Пришла вечером, проспала ночь и все утро — и не голодна? Так не бывает, девочка. Ты человек, а значит потребности у тебя такие же, как и всех людей. Давай договоримся: ты съедаешь все, что лежит в тарелке, а я никому не расскажу об этом, — и он поднялся из-за стола, не желая смущать ее излишним вниманием.
