Магнус послушно уложил столешницу на козлы и принёс лавку. Он не видел ничего предосудительного в том, чтобы подчиняться женщине — хотя там, в Джумаре, любой аристократ-южанин оскорбился бы одной мыслью об этом. За годы, проведённые в тамошних пустынях, Магнус так и не смог привыкнуть к странным обычаям джумарцев, к высокомерию кочевников и ритуалам знати, которыми сопровождался, наверное, каждый их шаг.
В основном потому он и отправился сюда. Найти пропавшую экспедицию, послать весть о том царю Джахандару — и забыть, наконец, о раскалённых песках, над которыми гуляют самумы. Конечно, здесь тоже будет много проблем. Но здесь он хотя бы может оказаться своим.
Вскоре вернулась Рона — мрачная и тихая. Альма указала ей на очаг, и девушка молча водрузила на огонь котелок с мясом, после чего уселась на лавку.
— Что с погодой? — спросил Магнус.
— Снег лежит, — ответила Рона, угрюмо поглядывая на сестру. — А буря давно стихла. Зачем тебе, чужестранец? Хочешь прогуляться?
— Вроде того.
— Тогда я с тобой! — Рона вскочила на ноги.
— Сядь! — рявкнула Альма. — Никуда вы оба до завтра не пойдёте! Ох, мужики, горе с вами, замёрз до полусмерти, и опять на мороз хочет!
— Ты права, — помолчав, ответил Магнус. — Но мне всё равно придётся вернуться на берег. И как можно скорее.
— Думаешь, там твоя шпага всплыла? — хмыкнула Альма.
— Нет. Мне нужен материал.
Норна потемнела лицом и больше ничего не ответила. Рона подняла взгляд, но тут сестра указала ей на котелок, и пришлось следить за похлёбкой. Магнус отвернулся, думая о своём.
— Будь осторожен в городе, чужестранец, — наклонившись, прошептала Альма ему на ухо. — Там нынче крепко не любят колдунов.
— Я не забуду этот совет, — сказал колдун.
Он вновь задумался о том, что будет делать дальше, но вскоре тёмные мысли напрочь исчезли, выбитые из головы запахом горячего супа. Магнус медленно поел, наслаждаясь каждой ложкой — там, на юге, такие блюда были в диковинку, да и вообще мясо у джумарцев считалось за деликатес. И даже не заметил, как сгустились сумерки.
Спали сёстры на втором этаже, под крышей, куда вела приставная лестница и гостю, конечно, ходу не было. Магнус, впрочем, и не напрашивался — его вполне устраивала постель возле ещё тлеющего очага. Дом, снег, ледяной северный ветер — все это пробуждало в нем давно забытые воспоминания, и даже задание царя ушло куда-то в глубины памяти.
В конце концов, он все равно найдёт людей джумарской экспедиции, живыми или мёртвыми. А там даст весть в Аим-Хайат и забудет о песках.
Куда больше его заботили слова Альмы. Джумар далеко, и о гибели одного колдуна Джахандар может и не узнать. Ведь не узнал же он, что случилось с экспедицией. На Севере многие не любят тех, кто правит Смертью, но если норна сочла нужным дать такой совет, значить он мог только одно: хозяин Фьёрмгарда, кем бы он ни был, теперь служит святой Окте.
А значит, и впрямь стоит поостеречься.
[1] Сейдкона (др. — скандинав) — колдунья. Сейдмад — колдун.
Глава 2
Его имя было Йон, но за глаза все звали не иначе как Вампиром — за бледную кожу, доставшуюся от матери. Никаким вампиром молодой хельвежец, конечно, не был, да он даже и не верил в них, но избавиться от прозвища ему так и не удалось. А в последний год жизни в Ветеринге парень даже привык к нему.
Теперь Вампир приехал домой — уверенный в себе, слегка надменный теург, только что закончивший обучение под патронажем лучших магов мира. То есть лучшие маги сами так именовали себя, Йон же давно разочаровался в знаниях профессоров и с тоской вспоминал обширную библиотеку, где пропадал в свободное время. Натурфилософия, математика, алхимия — вот где, по его мнению, таилось истинное волшебство. А теургия была всего лишь ремеслом, использующим достижения этих великих наук.
И всё же теперь Академия осталась далеко позади, на берегу Лазурного моря, а его принял Север. Успевший отвыкнуть от холодов, маг ёжился на ледяном ветру, не помогал и тёплый меховой плащ.
Часовые у ворот цитадели пропустили его без вопросов. Город остался за спиной, отрезанный каменными стенами и башнями, ветер стих, и Йон наконец-то позволил себе вздохнуть с облегчением. Придётся привыкать к этой погоде. В конце концов, это ведь его дом.
— Мейстер маг? — рядом с ним как по волшебству возникла девушка-тир[1]. — Эрл ждёт вас.
— Веди, красавица, — сказал Йон, нисколько не покривив душой: девица и впрямь была хороша собой. Темноволосые загорелые южанки из Элассе и сопредельных стран Вампира никогда не прельщали. Эта же, вся светлая, как ранний снег, одним своим видом заставляла кровь быстрее бежать по венам, и теург даже одёрнул себя — не дело распоясываться в доме сюзерена. Пусть даже с этим сюзереном распита на двоих не одна бутылка крепкого вина.
Вскоре он уже поднимался по ступеням на высокое крыльцо, грохоча подкованными сапогами. Тир шла впереди, совершенно беззвучно, и Йон поймал себя на том, что любуется её походкой. «Да, брат, — сказал он себе, — давненько у тебя женщины не было». Он попытался вспомнить, когда именно, и не смог. Слишком был погружен в тайны натурфилософии и теургии, чтобы вспоминать о низменных плотских вещах. Сейчас, конечно, он продолжит работу. Но и о теле забывать не стоит.
— Сюда, господин, — тир открыла дверь и отошла, позволяя Йону пройти первым. Тот отдал плащ девушке и, глубоко вдохнув, шагнул внутрь.
За порогом лежал тёмный зал, мрак в котором едва разгонялся тлеющим в очаге огнём и слабым светом из окон. Служила комната, судя по всему, местом советов — здесь стоял тяжёлый стол с разложенными на нём картами, какими-то фигурками и приборами.
А за столом сидел белобрысый человек, которого молодой теург знал как Гирта Торкельсона, благородного эрла Дейры, этелинга[1], а заодно сводного брата, собутыльника и друга, не чуравшегося общества бастарда — ещё даже до того, как Йон открыл в себе дар магии. В отличие от Вампира, Гирт всем своим видом буквально кричал о крови древнего рода — от черт лица до каждого движения, выверенного и чёткого. Даже будучи пьяным, он не терял этой грации.
Впрочем, сейчас он сидел за столом, заложив руки за голову и насвистывая мелодию похабной наёмничьей песенки. И только при виде бледного лица гостя вскочил, разом прекратив музыкальный этюд.
— Серп Жнеца мне в задницу! — вскричал он, отбрасывая стул. Тот ударился об стену и загрохотал на полу. — Ну наконец-то!
— Счастлив вернуться, мой эрл, — Йон поклонился.
— С дуба рухнул? — Гирт крепко обнял его. — «Мой эрл», «мой господин». Чему вас там учили в Ветеринге? — он захохотал. — Хильда, принеси нам грогу, — тир тут же поспешила исчезнуть. — Я ждал тебя через три дня, братец.
Йон сел напротив.
— Лошадь оказалась быстрей, — ответил он.
