Инэй ответил не сразу, и Веста поняла, что и он задавал себе этот вопрос.
— Простит, — проговорил Король с показной небрежностью, но голос дрогнул. — Мари не получила в наследство от наших предков способность ненавидеть и презирать. Однажды живущей в ней обиженный ребёнок успокоится, и она сможет взглянуть на нашу ситуацию под другим углом. Тогда всё встанет на места.
Веста ничего не ответила. Лишь нащупала под платьем ледяной цветок, который собиралась вернуть дочери, но не успела из-за её поспешного бегства. Конечно, Королева могла передать кулон и через Грэма, но почти сразу отказалась от затеи. Лучше сделать это самой. Однажды...
****
Когда Веста спустилась в холодное и мрачное подземелье Весеннего Дворца, была почти ночь. После ухода мужа Её Величество ещё час простояла у окна в зеркальном зале, наблюдая, как утихает гроза и постепенно очищается небо. Завтра будет солнечный день. Это сезонная правительница Левии знала наверняка. После обезумевшей бури, она велела подданным порадовать обитателей владений Королей и срединной территории ясной, тёплой погодой. Согревающих лучей небесного светила ждала и сама природа, жаждущая начать новый жизненный цикл.
Вдыхая тяжелый воздух темницы, насквозь пропитанный затхлостью, Веста подумала, что Инэй прав, и ей не о чем говорить с фальшивой родственницей. Кроме того, Элла может посчитать её приход проявлением слабости. А, впрочем, разве это так важно? Она сказала мужу, что спускается сюда ради успокоения совести. Пускай это будет единственной причиной. А мнение Монтрэ останется в её воображении.
Стражники кланялись, открывали двери, гремя тяжелыми замками. Но Королева не замечала их, всё глубже погружаясь в мрачное прошлое. Вспомнилась Элла в день свадьбы — блеклая и самодовольная, а следом и веселящийся Мартэн с бокалом в руках, не подозревающий, что сам подписал себе смертный приговор. Веста никогда не была близка с близнецом, ведь тот с детства отвернулся от них с матерью, выбрав могущество отца. Но смерти брату не желала. Не хотела она и короны, доставшейся ей — последней из рода. Мари и Дайра в расчёт не брались. Первая унаследовала Зимнюю силу отца, вторая приходилась двоюродной племянницей по материнской линии и с кланом Флорана не состояла в кровном родстве.
Эллу, в отличие от брата, Королева ненавидела. И сойдись они в смертельной схватке, без промедления убила бы. Но казнь... Подобные "представления" она не выносила с детства. Король Цвет устраивал их каждый месяц, дабы продемонстрировать подданным, как важно хранить верность своему Времени Года и правящему клану. Но юной Принцессе, которую отец вместе с братом обязывал присутствовать при отвратительном зрелище, всегда казалось, что Его Величество казнит обитателей Дворца исключительно ради забавы. Годы спустя сама мысль о публичном убийстве вызывала омерзение.
Темница Эллы располагалась на последнем — третьем уровне подземной тюрьмы. Здесь было так сыро, что изо рта вместе с дыханием принялся вырываться пар. Но жалости к узнице Королева не испытала. Не забыла, сколько верных ей подданных Монтрэ держала здесь последний год. Бедный Ролин Саттер до сих пор не мог до конца поправить здоровье, не помогали даже целебные настойки, приготовленные Вестой лично. Верный стихийник ещё и постарел лет на десять. Как и Ерида, потерявшая надежду дождаться мужа.
При виде Монтрэ, на душе Её Величества потеплело. Выглядела бывшая Королева отвратительно. Да, Элла никогда не отличалась красотой, но теперь кожа приобрела болезненный зеленоватый оттенок, тюремное темно-коричневое одеяние висело мешком. Она стала тенью. Почти.
Однако заточение не сделало дочь отцовской любовницы менее злой. В усталых, затравленных глазах вмиг вспыхнул огонь ярости, черты исказила гримаса ненависти.
— Знала, что ты явишься, — объявила Монтрэ, задирая подбородок и с отвращением оглядывая платье Весты цвета свежей листы и живые лилии в волосах. — Только не рассчитывай успокоить совесть. Как была дурочкой, так и осталась. Я буду ненавидеть и презирать тебя до последнего вздоха!
Королева усмехнулась, стараясь не показать раздражения. И разочарования. Впрочем, сама виновата. Глупо было ожидать раскаяния.
— Ты слишком много о себе возомнила, Элла, — проговорила Веста спокойно, решив отплатить ядом за яд. — У меня нет ни малейшего сомнения в том, какую участь для тебя выбрать. А пришла я сюда сегодня, чтобы посмотреть на тебя напоследок — поверженную и жалкую. Потешить самолюбие. Во Дворце, знаешь ли, нынче мало развлечений.
— Мерзавка! — Элла кинулась к решетке и, вцепившись исхудавшими руками в железные прутья, зашипела. — Думаешь, ты выиграла? Считаешь себя победительницей?! Ты ошибаешься, дочь Короля! Твоя власть будет мимолетной. Это на фоне отца и брата тебя считали идеалом. Добрая и справедливая Принцесса! Но Королей и Королев не принято любить! Запомни это, Веста Флорана. Ты потеряешь всё!
— О! — Её Величество рассмеялась. — Тюрьма превратила тебя в предсказательницу?
— Чтобы поведать твою судьбу не нужно быть пророком, — узница попыталась расхохотаться, но вышло не убедительно. — Дети Весны не ждали от твоих предшественников добра и свершений. В том числе, и от меня. Понимали, что каждый из нас представляет. Тебя же они слишком долго возносили на пьедестал, потому возненавидят в стократ сильнее. Ведь ты не та, какой они считают. А лгунья и убийца!
— Если ты сейчас говоришь о Иоланте... — начала Веста, но Элла перебила, издав звук, похожий на рычание белых волков из шерумского леса.
— Да, моя мать сама убила себя в камере, — процедила Монтрэ сквозь зубы. — Но её кровь на твоих руках. Как и Фина — твоего несостоявшегося мужа.
— Мне кажется, или ты хочешь, чтобы я сожалела о самоубийстве женщины, годами унижавшей мою мать? — спросила Веста тихо, но с такой злостью, что Элла невольно отпрянула от решетки. — И я понятия не имею, что стряслось с Фином Майли после позорного бегства. Но если он мёртв, надеюсь, смерть была мучительной. Что касается тебя, — Королева сделала паузу, во время которой Монтрэ, прожигаемая убийственным взглядом изумрудных глаз, не смела дышать. — Я могла бы сохранить твою никчемную жизнь. Но, думаю, тебе следует отправиться к матушке.
Яростный крик Эллы отскочил от стен грозным эхом, но Веста уже уходила прочь, стараясь подавить гнев, чтобы не выплеснуть его на кого-нибудь, кто этого не заслуживал. Что ж, сегодня она усвоила урок. Жалость — плохой советчик. Раз получила власть, нужно идти до конца. Смелее принимать трудные решения и не искать оправданий поступкам.
— Будь ты проклята! — продолжала кричать узница, срывая голос. — Я проклинаю тебя!
Но гроза, бушующая в опустошенной душе, только приумножала отчаянье. Элла могла сколько угодно язвить Весте, факт оставался непреложным — она проиграла войну. И даже предстоящая казнь не рвала сердце так, как осознание собственного поражения.
Одна. Ненавидимая стихийниками и брошенная небом.
Не на кого больше рассчитывать. Не на что надеяться...
