Книга Французская рапсодия - Антуан Лорен

Все началось с объявления в журнале «Рок & Фолк». «Группа new wave “Голограммы” и вокалистка Беранжера ищут гитариста (электрогитара). Желателен высокий исполнительский уровень. Мы молодая, но перспективная группа. Торопитесь, пока мы не прославились!» Ален пошел по указанному адресу. Прослушивание проходило в гараже частного дома в Жювизи, принадлежащего родителям басиста, найденного за несколько недель до Алена тем же самым способом. Кроме него, явились еще два кандидата. Ален сыграл «Eruption» Ван Халена, пару композиций группы Queen и «The Wall» из репертуара Pink Floyd, и его приняли.

Истории всех групп выглядят одинаково. Люди разных взглядов собираются вместе, объединенные любовью к музыке, потому что они привыкли играть для себя и им хочется встретиться с другими ребятами и девчонками, которые тоже играют для себя. Им хочется сочинять песни, которых не передают по радио, потому что они поняли кое-что важное о своем времени и мечтают поделиться этим знанием не только со своими ровесниками, но и с огромной и загадочной сущностью, именуемой «зрителями». «Битлз», «Роллинг Стоунз», «Индошин» или «Телефон» начинались именно так, со знакомства по объявлению, чуть ли не случайно. Когда перед вами вся жизнь, когда поле возможностей кажется необъятным, когда вы в таком возрасте, что и вообразить себя не можете пятидесятитрехлетними – самая мысль об этом представляется чистой абстракцией, – это значит, что вам по двадцать лет, у вас в запасе вечность, а весь мир только и ждет, чтобы выразить вам свое восхищение. Вы еще не пережили – за редким исключением – ни одной сколько-нибудь серьезной трагедии; вы по-прежнему живете с родителями, вас окружают привычные вещи и хорошо знакомые люди. Все в ваших руках.

Вокал – Беранжера Леруа

Электрогитара – Ален Масулье

Ударные – Станислас Лепель

Бас-гитара – Себастьен Воган

Клавишные – Фредерик Лежен

Музыка – Лежен/Лепель

Стихи – Пьер Мазар

Продюсер: «Голограммы» и ЖБМ

Одна девушка и четыре парня. Это и была группа «Голограммы». Пять человек разного происхождения, чьи жизненные пути никогда не пересеклись бы, если бы не музыка. Сын врача из семьи среднего достатка – Ален. Провинциалка из Бургундии, поступившая в Художественную школу при Лувре и мечтавшая о карьере певицы, – Беранжера. Сын дантиста из Нейи, студент Школы изящных искусств, бредивший ударными, – Станислас Лепель. Сын железнодорожного кондуктора, игравший на синтезаторе и сочинявший музыку, – Фредерик Лежен. Наконец, сын сапожника из Жювизи, владельца небольшой ремонтной мастерской, в которой не только чинили обувь, но и изготавливали ключи, виртуоз бас-гитары, – Себастьен Воган. Позже к ним присоединился Пьер Мазар, писавший для них тексты песен; он был старше остальных и ничего не понимал в музыке, занимался торговлей предметами искусства и собирался стать антикваром. Помешанный на литературе, особенно на поэзии, он принял брошенный ими вызов и согласился сочинять песни на английском, в том числе написал «We are such stuff as dreams are made of», из которой они надеялись сделать свою визитную карточку. «Мы созданы из вещества того же, что наши сны»[1] – это была строка из Шекспира – загадочная, как эзотерическое заклинание, и идеально ложившаяся в стилистику new wave. Беранжера познакомилась с Пьером на студенческой вечеринке в школе Лувра. С ним и с его младшим братом – Жан-Бернаром Мазаром, он же ЖБМ.

* * *

Ален лежал в постели, охваченный острым чувством сожаления, – если только это не был приступ хандры, предвестие начинающейся депрессии и нервного истощения. Весь его врачебный арсенал – стетоскоп, тонометр, таблетки и микстуры – был сейчас бесполезен и не мог помочь ему ни поставить себе диагноз, ни назначить лечение.

Во времена «Голограмм» еще существовали виниловые сорокапятки, которые он покупал в магазинчике грампластинок или в «Моно-при». Потом магазинчик закрылся и на его месте появилась лавка «Феликс Потен», но она открывалась так поздно, что вскоре разорилась; с ее исчезновением с улицы пропала последняя маленькая бакалея; после этого помещение сменило несколько вывесок, и сегодня в нем прочно обосновался магазин, торгующий суперсовременными айфонами и айпадами с приложениями для скачивания музыки и фильмов. Фотомагазина тоже больше не было. Раньше там покупали кассеты фотопленки «Кодак» – на 12, 24 или 36 кадров – и сюда же относили проявлять и печатать снимки; явившись неделю спустя их забирать, вы обнаруживали, что половина из них вышли нечеткими и размытыми. Сегодня любой мобильный телефон позволяет совершенно бесплатно сделать больше трех тысяч фотографий, мгновенно увидеть результат и убедиться, что он чаще всего вполне удовлетворительный. Ален подумал, что простая фраза «Сейчас сфоткаюсь на телефон» каких-нибудь тридцать три года назад заставила бы окружающих принять произнесшего ее человека за беглого пациента психушки. В 1983 году никому и в голову не пришло бы, что можно идти по улице и разговаривать по телефону. Если бы нам тогдашним предложили айфон, большинство из нас удивились бы: а зачем он нужен? Что у нас осталось неизменным с восьмидесятых? Мало что, а может, и вовсе ничего. Телеканалов было шесть, а стало сто пятьдесят с лишним, достаточно поставить спутниковую антенну. Раньше был один телевизионный пульт, а сегодня их по меньшей мере три – от цифрового видеорекордера, от плазмы и от аудиоколонок. Вся эта электроника постоянно обновляется, а назначение трех четвертей кнопок на каждом очередном пульте представляет для нормального человека тайну, покрытую мраком. Цифровые гаджеты захватили мир, их возможности беспрестанно расширяются и уже расширились до того, что ты можешь, сидя на террасе кафе, делать тьму вещей. Всемирная паутина предоставляет нам неограниченный доступ к чему угодно, от курсов в Гарвардском университете до порнофильмов, не говоря уже о редчайших записях, которыми раньше владели на виниле три маньяка в разных уголках земного шара, а сегодня может слушать любой желающий, достаточно зайти на Youtube. Торговцы Всемирной энциклопедией, прежде ходившие от двери к двери, вышли в тираж – как и сама Всемирная энциклопедия, – кому она нужна, если есть Википедия? Любой дурак за три клика мышки может сколько душе угодно листать профессиональный медицинский атлас с леденящими кровь фотографиями. Появились даже форумы, на которых профаны на полном серьезе играют «в больницу» и устраивают бесконечные дискуссии, ставя друг другу диагноз, разумеется ошибочный, и назначая лечение, разумеется бесполезное. Ален уже успел привыкнуть к тому, что пациенты то и дело говорят ему: «Доктор, а я вот читал в интернете…»

А что сталось с кумирами тех лет? Принс почти не показывался на публике, разве что в Сети иногда мелькало предложение скачать его новую песню – находились ли желающие платить за нее деньги и как много их было, никто не знал. Дэвид Боуи с истинно британской невозмутимостью исчез с радаров и не подавал признаков жизни; о нем ненадолго вспоминали, когда он выпускал очередной альбом – маловыразительный и чудовищно депрессивный. Солист группы U2 Боно целиком посвятил себя заботам о судьбах обездоленных народов и, судя по всему, мечтал – возможно, не без оснований – занять пост Генерального секретаря ООН. Майкл Джексон, истерзанный пластической хирургией, закончил жизнь в оболочке чуть ли не транссексуала, плотно подсев на снотворные, пока не случился финальный передоз; закат его карьеры омрачили какие-то мутные истории, связанные с маленькими мальчиками.