Теперь Женька просто обязан был доказать свою правоту, чтобы Синицына видела, на чьей стороне истина.
— На спор, пролезут! Спорим на поход в «Макдоналдс»!
— А деньги откуда возьмёшь? — усмехнулась Синицына.
— Моё дело. Ну, давай! — Женька всучил треугольник Лёхе.
— Если тебе деньги девать некуда, — пожал плечами Лёха и, взяв треугольник, без особого энтузиазма попытался надеть его на голову.
Как и следовало ожидать, треугольник был слишком узок и не надевался, но неудача Женьку не испугала. В нём проснулся азарт спорщика, и немудрено. Ладно бы ещё они были один на один с Лёхой, но потерпеть поражение при Синицыной!
— Ты нарочно не стараешься. По-честному надевай! — распалился Женька и стал помогать Лёхе просунуть голову в треугольник.
Бедный Лёха выпучил глаза и, тщетно пытаясь отбиться от ретивого помощника, вскричал:
— Ты, что ли, с ума сошёл? Ты мне все уши оборвёшь!
И тут настал момент Женькиного триумфа. Лёхина голова проскользнула в дырку треугольника безо всякого урона ушам. Женька ликовал.
— Что я говорил! — воскликнул он, с видом победителя поглядывая на Синицыну.
— Только учти, я тебе «Макдоналдс» не обещал, — напомнил Лёха.
Но он напрасно беспокоился. Женька был не из тех, кто добивает поверженных. Ему было достаточно моральной победы в споре. К тому же Синицына должна видеть, какой он благородный, поэтому Женька великодушно сказал:
— Ладно, я и не требую.
Успокоившись, что в «Макдоналдс» ему никого вести не придётся, Лёха принялся снимать треугольник, но не тут-то было. Лёха вертел противную деревяшку и так и сяк — всё напрасно.
— Ну чего ты там с ним возишься? — спросил Женька.
— Попробовал бы ты его снять. У меня уши не пролезают, — пожаловался Лёха.
— Опять твои знаменитые уши! — рассмеялся Женька. — Если они туда пролезли, значит, и оттуда вылезут. Закон логики.
Скоро Лёха на собственном опыте убедился, что у каждого закона есть исключение. Конечно, по всем правилам голова должна была пролезть в дырку, но, не повинуясь никаким правилам и законам, уши не пролезали. Близилось начало уроков. В коридоре послышался топот и голоса тех, кто не любил опаздывать и загодя являлся в школу.
— Сейчас ребята придут, — забеспокоилась Синицына.
— Давайте я пока класс закрою, — предложил Женька.
Он запер дверь на ключ и тоже включился в операцию по освобождению друга. Вся троица упрямо пыхтела над нелёгкой задачей.
— Больно же! — стонал потный, взъерошенный Лёха, отбиваясь от помощников.
— Терпи, сейчас снимется. Туда он тоже туго шёл. Чего ты нос выставил! Убери! — деловито командовал Женька.
— А куда же я его уберу? — обиженно сопел Лёха.
Женька с остервенением рванул треугольник.
— Ты что, сдурел?! Ты так с меня скальп снимешь, — не своим голосом завопил Лёха.
— Мальчики, тихо, — пыталась успокоить их Синицына.
В дверь требовательно постучали, и донёсся голос учительницы естествознания.
— Что вы там делаете? Откройте сейчас же дверь.
Дело оборачивалось нешуточно. Как всегда, в критический момент Женька мгновенно оценил ситуацию и принял решение.
— Залазь в шкаф.
Лёха приоткрыл дверцу встроенного стенного шкафа и заглянул внутрь. На верхних полках лежали цветные таблицы и муляжи, а внизу стояло ведро с тряпками и валялся веник. Было тесновато, но выбирать не приходилось. Не показываться же на глаза Таисии Ивановны в таком виде. Лёха вздохнул и полез в шкаф.
— Не волнуйся. Как только училка уйдёт, мы тебя сразу выпустим, — успокоил его Женька.
— А если не уйдёт? — с опаской спросил Лёха и попятился назад.
— Не мандражь. Чего ей в классе торчать?
В это время Синицына, которая, ни жива ни мертва от страха, топталась возле двери, взмолилась громким шёпотом:
— Мальчики, ну давайте же делайте что- нибудь.
Женька с укором посмотрел на Лёху.
— Мужайся, Лёха. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя её к директору потащили.
Лёхе не хотелось, чтобы Синицыну потащили в кабинет директора. Но ещё больше ему не хотелось оказаться там самому. И он принял решение. Залезая в шкаф, Лёха из последних сил надеялся, что биологичка заглянет в класс и, убедившись, что всё в порядке, уйдёт.
Женька отпер дверь. Таисия Ивановна зашла в кабинет с таким решительным видом, что стало ясно, что в ближайшее время уходить она не собирается.
— Зачем вы заперли дверь? — строго спросила учительница.
Женька знал, что Синицына совсем не умеет врать. Если она проговорится — конец. Призвав всё своё красноречие, Женька преданно посмотрел в глаза учительницы и отрапортовал:
— Мы тут хомяков кормили. Только Синицына совсем ни при чём. Она даже и не хотела вовсе. Она говорит: не надо, Таисия Ивановна не разрешает. А я заладил: «Давай покормим, давай покормим». Так что Синицына не виновата. Наказывайте меня.
Он так трагически склонил голову в ожидании кары, что учительница просто не могла не оценить его благородства. Она улыбнулась и снисходительно кивнула.
— Ладно, джентльмен, на первый раз прощаю. Но больше этого не делайте. Их нельзя перекармливать, иначе можно только навредить.
Лёха сидел в шкафу в ожидании, когда его выпустят из заточения, с тоской вслушиваясь в гомон голосов. Класс заполнялся ребятами. Близилось начало урока, но Лёха не терял надежды, что Женька придумает, как его освободить. И тут раздался звонок. Ждать дольше было нельзя. Лёха толкнул дверь и с ужасом понял, что заперт. Только теперь узник в полной мере осознал трагизм своего положения. Ему не оставалось ничего другого, как сидеть весь урок в шкафу.
Лёхе повезло, что в двери была замочная скважина. Обзор, который предлагало это единственное оконце, связывающее его с внешним миром, был весьма жалким, но, к своей радости, Лёха обнаружил, что за партой, стоящей как раз рядом со шкафом, сидит Женька с Синицыной. Конечно, это мало помогало ему в теперешнем положении, но всё-таки как-то обнадёживало.
Таисия Ивановна сделала перекличку.
— А почему нет Потапова? — спросила она.
У Лёхи сжалось сердце. Казалось, никогда ещё ему так мучительно не хотелось присутствовать на уроке. Он услышал голос Женьки.
— Он к врачу пошёл. У него уши болят.
Уши у Лёхи и правда болели. Но не настолько, чтобы он не услышал, как учительница с сомнением проговорила:
— А мне казалось, что я его сегодня видела. Может, он приболел оттого, что я наметила его спросить?
Когда Лёха услышал о планах Таисии Ивановны, его желание посетить урок сильно поколебалось. Во всяком случае, неизвестно, что лучше — иметь в журнале «нб» или двояк. Теперь Лёхе было немного легче смириться со своим незавидным положением. Он притулился к стенке и стал ждать.
