деятельными членами всяческих комитетов и комиссий. Собственно говоря, ангелы составляли к этому времени более половины Центрального совета. Не серафимы или архангелы, как прозывали наиближайших, самых верных соратников Пателя Воблаге, а простые ангелы, наслаждающиеся покоем и дружеством увеселений, ставших в те годы частью жизни для многих людей. Сама мысль о том, что верования и обряды Благодати могут в чем-то противоречить общественной морали, что быть ангелом – значит быть мятежником, стала явной нелепостью.
Патель Воблаге, неукротимо деятельный, несмотря на возраст – ему уже было под восемьдесят, – по-прежнему проживал в жилпространстве Ким.
Внутри, вовне
– Может быть, есть два сорта людей… – начал Луис и замолк так надолго, что Син сухо отозвалась:
– Ага. Может, даже три. Самые смелые мыслители предполагают, что пять.
– Нет, только два – те, кто может свернуть язык в трубочку, и те, кто не может.
Син показала ему язык. Они в шестилетнем возрасте выяснили, что Луис как раз может свернуть язык в трубочку и посвистеть, а Син – нет, и эта способность определяется генетически.
– Люди одного сорта лишены потребности в определенном витамине. А другие нуждаются в нем.
– И каком?
– В витамине веры.
Син поразмыслила над этим.
– Это не генетическое, – объяснял Луис. – Культурное. Метаорганическое. Но для индивидуума это различие не менее реально, чем метаболический дефект. Человек или нуждается в вере, или нет.
Син все еще размышляла.
– И те, кто нуждается, не верят, что есть такие, кому это не нужно. Не верят, что есть неверующие.
– Надежда? – неуверенно предположила Син.
– Надежда – не вера. Надежда связана с реальностью, даже если совершенно необоснованна. Вера отвергает реальность.
– «Имя, которое может быть названо, не есть истинное имя», – прошептала Син.
– Коридор, по которому можно пройти, не есть истинный коридор, – сказал Луис.
– Но что дурного в вере?
– Опасно путать реальность с вымыслом, – тут же отозвался Луис. – Путать желание с возможностью, эго – с космосом. Крайне опасно.
– О-ох! – Син скорчила гримаску, возмущенная его напыщенностью, но через минуту проговорила: – Не это ли имела в виду мать Терри – «Народу нужен бог, как трехлетнему малышу – матапила». Интересно, что такое матапила?
– Наверное, оружие.
– Я иногда ходила с Розой на увеселения, пока та совсем не ушла в серафимы. И мне, вообще-то, нравилось. Особенно песни. И когда они восхваляют вещи – знаешь, самые обычные – и говорят, что все, что мы делаем, – свято. Не знаю… Мне понравилось, – проговорила она, будто защищаясь. Луис кивнул. – Но когда они начинают зачитывать всякую дурь из книги – и что такое «путь», и что значит «открытие», – меня замыкать начинает. Они на все лады твердят, что наружи вообще ничего нет. Вся вселенная – внутри. Ужас какой.
– Они правы.
– А?
– С нашей точки зрения, они правы. Снаружи ничего нет. Вакуум. И пыль.
– Звезды! Галактики!
– Точки на экране. Мы не можем дотянуться до них, добраться. Только не мы. Не при нашей жизни. Наша вселенная – корабль.
Эта мысль была одновременно знакомой до банальности и странной до жути. Син пораздумала и над ней.
– А наше бытие здесь совершенно, – продолжил Луис.
– Да?
– Мир и изобилие. Свет и тепло. Безопасность и свобода.
«Само собой», – подумала Син, и на лице ее это отразилось.
– Ты учила историю, – настаивал Луис. – Столько страданий. Жил ли кто-нибудь в отрицательных поколениях так, как живем мы? Хоть вполовину так хорошо? Большинство землян жили в постоянном страхе. В боли. Невежестве. Они дрались друг с другом из-за денег и верований. Умирали от болезней, войн, голода. Это было как в Трущобах-2000 или Джунглях. Сущий ад. А здесь – рай. Ангел Терри был прав.
Син поразилась ярости в его голосе.
– И?..
– Так что – наши предки послали нас из ада в ад через рай? Тебе подобная схема не кажется дефектной?
– Ну-у… – протянула Син, обдумывая его метафору. – К Шестому поколению это и правда несправедливо. А для нас – никакой разницы. К тому времени мы от старости уже не сможем выходить навне. Хотя я бы выковыляла, глянула, каково оно. Даже если там – ад.
– Вот поэтому ты не ангел. Ты принимаешь тот факт, что наша жизнь, наш полет, имеет цель, не заключенную в ней. Что у нас есть цель.
– Да? Вряд ли. Я на это просто надеюсь. Было бы интересно оказаться… где-нибудь еще.
– Но ангелы не верят, что есть какое-то «еще».
– Тогда они здорово удивятся, когда мы достигнем Шиньдицю, – ответила Син. – Хотя мы все к этому времени… Слушай, мне еще для Канаваля график строить… Увидимся на занятиях.
На момент этого разговора обоим было по девятнадцать лет, и они учились на втором курсе. Они не знали, что второкурсники всегда ведут беседы о природе веры и цели бытия.
Вести с Земли
Конечно, вести следовали за кораблем – или догоняли его – с той минуты, как «Открытие» покинуло планету Дицю, Землю. Первое поколение еще получало множество личных сообщений: «Потомки Росс Бетти – весь Баджервуд болеет за вас!» С течением лет таких становилось все меньше и меньше, пока они не пропали вовсе. Порой возникали проблемы с приемом – был случай, когда радиосвязь прервалась на целый год; по мере того как росло расстояние до Земли, и в особенности в последние пять лет, становились нормой искажения, задержки, потери сигнала. И все же «Открытие» не забывали. Доносились слова. Изображения. Кто-то – или какая-то программа – на изначальной планете продолжал направлять в космос тонкую струйку информации: новости, последние научные открытия, стихи и прозу, порой целые газеты или тома политических комментариев, литературы, философии, критики, искусства, документалистики; только значения слов изменились, и трудно было судить: то, что ты читаешь или смотришь, – это вымысел или реальность? – потому что отделить земные фантазии от землянского бытия было невозможно. И с наукой не лучше, потому что за общеизвестное принималось неведомое и оставались без определения ключевые термины. Первое и второе поколения потратили немало времени, нервов и интеллектуальных сил, анализируя и толкуя сообщения с Дицю. Сообщения о, видимо, кровопролитном конфликте между, судя по всему, школами религиозно-философской мысли (хотя с таким же успехом это могли быть национальные или этнические различия), именовавшимися (по-арабски) Истинными Последователями и Подлинными Последователями, даже привели к появлению в первой и четвертой четях соперничающих группировок. Тысячи или миллионы – в сообщении говорилось о миллиардах, но это, конечно, была ошибка или искажение, – в любом случае множество людей на Дицю было убито или поубивало друг друга из-за этого конфликта идей (или верований?). На
