Впереди засветились огни Окадзаки, и кто-то окликнул Мусаси из придорожной часовни:
— Это я, Матахати. Мы беспокоились и вышли тебя встречать.
— Почему? — спросил Мусаси.
— Мы заходили к тебе домой. Соседка рассказала, что за тобой стали наблюдать какие-то люди.
— Кто это «мы»?
— Учитель вернулся.
Гудо сидел на веранде часовни. Внешность его была необыкновенной — высохший, как огромная цикада, с глубоко посаженными и горящими, как угли, глазами. На вид ему было около пятидесяти, хотя возраст таких людей нельзя определить. Гудо был сухой и жилистый, низкий голос гудел, как в бочке.
Мусаси приник к земле в поклоне перед учителем. Гудо молча смотрел на него.
— Давно мы не виделись, — наконец произнес Гудо.
— Очень, — тихо ответил Мусаси, поднимая голову.
Только два человека на этом свете могли разрешить сомнения Мусаси — Гудо и Такуан. И наконец Гудо вернулся. Мусаси и Матахати ждали его целый год. Мусаси смотрел на лицо монаха, как на лунный лик.
Неожиданно из груди Мусаси вырвался стон:
— Учитель!
— Что с тобой? — вымолвил Гудо.
Он мог бы и не задавать вопрос, потому что обо всем знал. Мусаси вновь припал лбом к земле.
— Минуло десять лет с той поры, как я расстался с вами.
— Неужели?
— За эти долгие годы я почти не продвинулся в постижении Пути.
— Ты говоришь, как дитя. Значит, ты ушел недалеко.
— И глубоко сожалею о своей никчемности.
— Сожалеешь?
— Тренировки и занятия самосовершенствованием оказались тщетными.
— Обычные твои сомнения. Они мешают тебе достигнуть совершенства.
— Может, мне следует отказаться от своих попыток?
— Тебя замучают сожаления в содеянном, ты превратишься в отщепенца, более низкого, чем ты был в годы безумной юности.
— Я понимаю, что, оставив Путь, я погружусь в бездну, но попытка одолеть вершину вызывает ощущение бессилия. Я словно угодил в ловушку половинчатости — ни фехтовальщик, ни совершенный человек.
— Ты правильно оцениваешь свое состояние.
— Учитель, ты знаешь, в каком отчаянии я пребываю! Что мне делать? Научи! В чем искать спасение от смятений и безволия?
— Меня ли об этом спрашивать? Ты можешь полагаться лишь на себя.
— Позволь мне вновь припасть к твоим ногам, чтобы внимать твоим наставлениям. Мы с Матахати ждем твоего слова. Ударь меня посохом и пробуди от беспросветной пустоты. Прошу тебя, сэнсэй, помоги мне! — Мусаси не поднимал головы. Он не плакал, но голос его дрожал.
Гудо поднялся и бесстрастным голосом произнес:
— Пойдем, Матахати!
Мусаси бросился за монахом, в мольбе хватая его за рукав. Монах молча покачал головой. Мусаси молил учителя не отринуть его.
— Что ты хочешь услышать от меня? Что я еще могу дать тебе? Разве что стукнуть хорошенько по голове! — гневно воскликнул Гудо. Гудо занес кулак, но он застыл в воздухе.
Мусаси разжал пальцы. Монах удалялся быстрыми шагами, не оглянувшись.
Матахати сказал Мусаси:
— В монастыре я объяснил ему, почему мы просимся к нему в ученики, он ничего не ответил. Он разрешил мне быть рядом с собой. Мне кажется, что тебе тоже следует остаться. Когда учитель будет в хорошем расположении духа, ты спросишь его о том, что тебя волнует.
Гудо обернулся и позвал Матахати. Тот бросился со всех ног, крикнув на бегу:
— Пожалуйста, послушай моего совета!
Мусаси послушался друга, зная, что расставание с Гудо будет для него роковым. В нескончаемом потоке времени шесть-семь десятилетий человеческой жизни — всего лишь краткий миг. И если в это мгновение вам суждена встреча с человеком, подобным Гудо, глупо упускать бесценный дар общения с ним.
«Небеса посылают мне сей дар», — подумал Мусаси, и глаза у него повлажнели.
Он последует за Гудо даже на край земли и не отстанет, пока не услышит заветного слова.
Гудо прошел мимо холма Хатидзё, уже забыв о храме. Выйдя на тракт Токайдо, он свернул на запад в сторону Киото. Сердце его уже срединилось с водами и облаками.
Круг
Учитель Гудо путешествовал весьма необычно. Дождливый день он провел в гостинице, и Матахати делал ему прижигание моксой. Неделю он прожил в храме Дайсэндзи, потом на несколько дней остановился в монастыре секты Дзэн в Хиконэ. Продвигаясь с такой скоростью, они долго добирались до Киото.
Мусаси ночевал где придется. Если Гудо останавливался в гостинице, Мусами спал у порога или снимал приют по соседству. Когда монах и Матахати ночевали в монастыре, Мусаси ютился у ворот обители. Мусаси не роптал на лишения, он жаждал услышать заветное слово Гудо.
Однажды ночью, когда они остановились в монастыре у озера Бива, Мусаси вдруг заметил, что настала осень. Увидев свое отражение в воде, он ужаснулся: с водной глади на него смотрел нищий бродяга. Волосы сбились в колтун, потому что он дал обет не пользоваться гребнем, пока не получит наставление Гудо. Несколько недель Мусаси не мылся и не брился. Его одежда от грязи одеревенела и терла кожу. «Какой я глупец!» — подумал Мусаси. Он захохотал как умалишенный. Он одержимо преследовал Гудо, но чего он ждал от монаха? Неужели нельзя жить, не терзая душу и тело? Мусаси даже пожалел вшей, копошившихся в его скверных лохмотьях.
Гудо твердо заявил, что ему нечем помочь Мусаси. Бессмысленно требовать от учителя того, чем тот сам не обладал. Неразумно обижаться на то, что Гудо относился к Мусаси хуже, чем к бродячей собаке. Мусаси взглянул на небо сквозь гриву спутанных волос. Луна светила по-осеннему. Москиты пропали, а Мусаси и не почувствовал этого, настолько заскорузла его кожа.
Мусаси ощущал, как нечто ускользает от его понимания, но не мог облечь в слова свои переживания. Оковы спали бы с его меча, если бы ему удалось уловить суть происходящего. Все прояснилось бы в мгновение ока. Порой Мусаси казалось, что он вот-вот разгадает неуловимое нечто, но в последний миг оно неумолимо ускользало! Он готов был умереть, постигая смысл Пути, иной цели в его жизни не существовало. Как проникнуть в таинственное нечто? Что оно? Мастерство фехтования? Нет. Секрет процветания в бренном мире? Пустое. Соединение с Оцу? Нет, любовь женщины не должна властвовать над мужчиной.
Мусаси томился в постижении всеобъемлющего ответа, который охватывал бы весь мир вокруг и умещался бы в маковое зернышко. Взгляд Мусаси упал на табличку на воротах монастыря. Он прочитал строки, залитые лунным светом.
Найди первооснову, молю тебя.
Следуй мудрости предков:
Не рви безжалостно листья,
