Коммунисты были гораздо умнее. Они понимали, что источник власти находится в деревне, поскольку тот, кто будет контролировать поставки продовольствия в грядущей гражданской войне, в конечном итоге будет контролировать все. Их более лояльное отношение к крестьянству позволило мобилизовать массы на поддержку своего курса, что было нетрудно, так как поддержка националистов ослабевала с приближением поражения Японии. В Коммунистическую партию массово вступала молодежь, особенно студенты.
Китайские коммунисты, хоть и продолжали преследовать «врагов народа», очень искусно скрывали тоталитарный характер своего будущего режима от иностранцев, посещавших их столицу Яньань. Американская журналистка Агнес Смедли, преданная попутчица коммунистов, в прошлом агент Коминтерна, была «глубоко, непоколебимо убеждена», что их принципы «являются принципами, которые смогут направить и спасти Китай, которые дадут величайший толчок освобождению всех покоренных азиатских народов и вызовут к жизни новое гуманное общество. Эта убежденность моего ума и сердца дает мне величайшее чувство уверенности».
Смедли, Теодор Уайт и другие влиятельные американские писатели не могли представить, что Мао Цзэдун превратится в тирана гораздо хуже, чем Чан Кайши. Культ личности, «большой скачок», жестокие безумства «культурной революции» и семьдесят миллионов жертв режима, который во многих отношениях был хуже, чем сталинизм, – все это было за пределами их воображения.
Из-за подавляющего превосходства на море и в воздухе авиации и ВМС США крупные силы японцев оказались отрезанными в Кантоне, Гонконге, Шанхае, Ухане, Пекине, Тяньцзине и в более мелких городах восточного Китая. Англичане не собирались отказываться от своих прав на Гонконг и передать его, как обещали раньше, китайским националистам. Американцы пытались давить на Черчилля, но так как они пообещали Сталину Южный Сахалин, Курилы и некоторые части Маньчжурии, которая была частью Китая, то он не видел причин уступать. Но Лондон понимал, что должен действовать быстро, так как в материковом Китае находились американские войска, а флот США контролировал Южно-Китайское море. Ведемейер, который совсем не симпатизировал британцам, отказался разрешить Управлению стратегических операций развернуть в этом регионе свою деятельность. Группа, направленная националистами, проникла в Гонконг, чтобы захватить его после ухода японцев, а коммунистическая Колонна Восточной реки уже давно вела здесь активные действия. Англичане прекрасно понимали, что без войск на месте событий они никогда не вернут свою колонию.
В начале августа стало понятно, что их единственная надежда – Королевские ВМС. Так родилась идея операции «Этельред». 15 августа, сразу после объявления о капитуляции Японии, находившейся в то время в Сиднее Одиннадцатой эскадре авианосцев под командованием контр-адмирала Сесила Харкорта было приказано на полном ходу двигаться к Гонконгу. Английский Тихоокеанский флот находился под командованием американцев, поэтому Эттли, новый премьер-министр, понимал, что обязан запросить разрешение у президента Трумэна, что он и сделал тремя днями позже. В тот же день министр иностранных дел Эрнст Бевин направил радиограмму Чан Кайши, объясняя, что поскольку японцы заставили англичан сдать Гонконг, то он, как солдат, должен понять, что принятие капитуляции японцев самими англичанами – дело чести.
Чан Кайши не уступил и обратился к США. Трумэн не был таким ярым противником колониализма, как Рузвельт, и считал Англию более важным союзником, чем китайцев. Генерал Макартур также поддержал английские требования. Ведемейер был резко против, но он не успел передислоцировать китайские дивизии. Несмотря на отказ Трумэна помочь Китаю вернуть Гонконг, Чан Кайши все же направил свои Первую и Тринадцатую армии в Квантунскую область, для того чтобы оказать давление на японскую армию. Несмотря ни на что, Чан Кайши все же не хотел выступать против англичан и американцев, чья помощь ему понадобится в предстоящей гражданской войне. Партизанские отряды коммунистов попытались разоружить части японской армии в Кантоне и Гонконге, но и они не планировали вступать в бой с англичанами. Они только хотели, чтобы Гонконг не захватили националисты.
Эскадра Харкорта вошла в бухту Виктория 30 августа. Королевская морская пехота и одетые в синие бушлаты матросы, красуясь, промаршировали по улицам Гонконга, стараясь, как было приказано, «показать себя», чтобы компенсировать потерю престижа Англии за три с половиной года до этого. Временная администрация и губернатор из бывших британских чиновников, проведший все эти годы в японском плену, уже сделали первые шаги по созданию основ будущей администрации. Все это произошло с согласия японских офицеров, для которых гораздо предпочтительнее было сдаться англичанам, а не китайским националистам или коммунистам.
Подпольная гражданская война в Шанхае между коммунистами и националистами временно прекратилась 19 августа, когда в город прибыли первые корабли Седьмого флота США под командованием адмирала Кинкейда. Груженый запасами продовольствия, приготовленными для войск вторжения в Японию, американский флот был радостно встречен голодающим населением Шанхая. Война и рожденные ею новые слова были неизвестны пленным из числа союзников. «Что такое джип?» – спрашивал один бывший британский чиновник, проведший всю войну в японском плену в Шанхае.
Солдаты и офицеры союзников, оказавшиеся в японском плену, были первыми на очереди в деле получения помощи после капитуляции Японии. Иногда помощь приходила быстро, иногда бывшие пленные ожидали ее неделями. Некоторых узников японских лагерей охрана даже успела расстрелять, и это уже после капитуляции. В тюрьме Чанги, в пригороде Сингапура, пленные с презрением наблюдали, как японская охрана вдруг начала отдавать им честь и предлагать воду. Самолеты союзников сбрасывали на парашютах запасы продовольствия на обнаруженные лагеря. Там, где было возможно, на парашютах даже десантировались бригады медиков для оказания первой помощи пленным, которые встречали их со слезами радости, не веря, что их страдания закончились. Большинство из них были ходячими скелетами, другие настолько ослаблены болезнями, что не могли даже стоять.
Из 132 134 военнопленных союзников, попавших в руки японцев, умерли 35 756 – уровень смертности составил 27 процентов. Гораздо большее число погибших от плохого обращения было среди тех, кого японцы обрекли на рабский труд. Женщины разных национальностей, которых японцы заставляли заниматься проституцией, страдали от тяжелых психологических расстройств до конца своей жизни. Неизвестно, сколькие покончили жизнь самоубийством, понимая, что никогда не смогут вернуться домой после всех обрушившихся на них унижений.
Многих пленных союзников, попавших в руки к японцам, ожидала особенно горькая судьба. Генерал Макартур поручил австралийцам не самую приятную задачу зачистки Новой Гвинеи и Борнео от оставшихся очагов японского сопротивления. Из докладов, полученных позднее властями США и австралийским отделом по расследованию военных преступлений, стало понятно, что «широко распространенная практика каннибализма среди японских солдат в Азиатско-Тихоокеанском регионе была не просто отдельными случаями, совершенными отдельными людьми или небольшими группами, находящимися в экстремальных условиях. Показания свидетелей подтверждают, что каннибализм был систематической и организованной военной стратегией».
