Дадут ли солдаты Аша хотя бы малую толику той власти, что была у него несколько дней назад?
Некромант искренне надеялся, что да.
Небо над Верлютом, капсула бригады Пятого
Если вы думаете, что немедленно после победы мы ретировались, то вынужден разочаровать: нет. В Третьем вдруг проснулась дремавшая всю предыдущую жизнь хозяйственная жилка, и он старательно собрал рассыпанные по двору кирпичи, сортируя их на две кучки по принципу: целые и поломанные.
Целые были триумфально возвращены в багажный отсек под бок к новой пушечке, а расколовшиеся Третий бережно сложил в ногах под кресло второго пилота «на всякий случай», но чертовка по досадной случайности зацепилась о них каблуком, после чего куча была немилостиво отправлена за окошко, а толстяк схлопотал профилактическую затрещину и обещание «в следующий раз получить проклятыми кирпичами в лоб без всякой пушки».
Провожающая нас собака, местами покрытая чешуйчатой змеиной шкурой, выла как ненормальная.
Под этот душераздирающий аккомпанемент капсула тронулась с места и плавно полетела над лесом, набирая обороты. Пункт номер один можно было смело вычеркивать — никаких пометок покойного архимага Аша на тему «хозяина химер» по этому адресу не было.
Окрестный пейзаж красотами не изобиловал.
Разве что эффектно смотрелась разношерстная стайка призраков местных жителей. Одичавшие души, так никем и не востребованные, плавно летели в сторону границы, не то в поисках пристанища, не то намереваясь банально эмигрировать к соседям. Пара одиноких полевых работников Положительных, встретившаяся на их пути, попыталась было вразумить призраков остаться у собственных могил и ждать, но те не обратили на нотацию никакого внимания.
Что оставалось делать бедным ангелам? Воровато оглянувшись, белокрылые сцапали самую нерасторопную душу за шиворот и силком вернули ее на родину. Далее пришла очередь следующего беглеца. Причем полевой работник Положительных пнул сопротивляющегося грешника до того умело и ловко, что у меня моментально родились нехорошие предчувствия.
Как говорится, пусто место свято не бывает. Все шло к тому, что вот-вот появятся новые популярные разновидности ангельских профессий: ангел-искуситель, ангел-вредитель и даже (чем я не шучу) — ангел-каратель.
— Куда подадимся? — нарушила молчание чертовка.
— Подождем, пока эта тварь нас нагонит, и ка-а-ак дадим! — кровожадно откликнулся Третий.
— Эх, до чего хорошо было раньше! — вздохнула Вторая, грустно теребя микрофон, закрепленный за оттопыренным ушком. — Еще подумать не успеешь, а куратор уже орет: «Давай! Давай скорей! Лети! Беги! Быстрее!..» Жаль, что он нас бросил. Я к нему успела привыкнуть…
Возможно это была галлюцинация, но я услышал вполне отчетливое, хотя и очень тихое «гм!».
И не один я.
— Товарищ куратор? — вздрогнула чертовка.
— Гмм!
— Товарищ куратор! — восторженно ломая руки, уже во весь голос заорала наша напарница. — До чего я рада вас…
— Гм-гм! — предостерегающе воскликнул наушник.
— Не слышать! — радостно закончила Вторая.
— А вот интересно, — задумчиво начал я, охотно включаясь в игру под названием «конспирация», — если бы наш куратор узнал, что мы только что прочесали бывшую лабораторию Аша и ничего там не нашли… что бы он сказал?
— Гм! — грустно выдавил наушник. — Гм, гм, гм-ммм!
Черный экранчик дисплея ожил, и на нем засветилась новая карта.
Верлют был на ней обозначен ничем не примечательной точкой, в то время как маленький городок Пеленкаути буквально пылал красным. Сбоку от города выпрыгнул флажок с адресом. Для того чтобы выучить его наизусть, мне хватило нескольких секунд.
— Гм? — вопросительно уточнил наушник.
— Гмм, — машинально согласился я, мотнув для наглядности головой.
— Гм-гм! — облегченно вздохнули в эфире, и карта тут же исчезла.
— Смотри, какое взаимопонимание! — с легкой ревностью сказала Вторая.
Ей куратор не пожелал «гм-гм». Не заслужила.
— Готовы? — не обращая внимания на дамские капризы, спросил я.
— Как всегда! — отозвалась чертовка.
По коридорчику из багажного отсека важно протопал Третий и замер в проходе, приняв сложную позу, которую я не могу охарактеризовать иначе, чем «героическая». Бедра перекошены, грудь колесом, плечи расправлены, подбородок выпячен вперед, в глазах плещется концентрированная храбрость. Привязанный тонким тросом кирпичемет скромно следовал за хозяином, словно детская деревянная лошадка на веревочке. Пояс толстяка оттягивал здоровенный мешок, по своеобразной форме которого можно было догадаться, что там. Пушечные заряды! Кирпичики! Родные кирпичики, обожженные в пламени преисподней и заговоренные лучшими заклинателями ада.
— Вижу, дружище, ты наконец отыскал оружие по себе! — улыбнулся я, выворачивая руль.
— Мы с этой пушечкой подходим друг к другу как золото и кошелек! — откликнулся Третий, под громыхание кирпичей в мешке плюхаясь на сиденье сзади.
Кирпичемет, словно воспитанный пес, подкатился к его ноге и замер.
— Имейте в виду: полетим быстро! — предупредил я, вдавливая педаль.
Как обычно бывет в таких случаях, раздолбанная дверка бардачка откинулась сама собой, и из ее темных недр вывалилась на пол пудовая косметичка нашей красавицы.
— Ангелы тебя побери, Пятый! — заорала чертовка, стукая меня по колену своим маленьким плотным кулачком. — Ну готовься! Если опять рассыпалась пудра, я твои любимые шелковые шмотки изорву в лоскуты, имей в виду! Включая носки и галстук!
— Буду счастлив, — согласился я, не дрогнув ни единым мускулом лица.
— Сбрендил? — изумилась красавица, встревоженно заглядывая мне в глаза.
— Ни в малейшей степени. Просто ты забыла о том, что все мои вещи, включая пресловутые носки и драгоценный галстук, сейчас заперты на базе, в моей каморке. Если мы в конце концов сможем вернуться домой, то я лично вынесу тебе самые наточенные ножницы и всю шелковую одежду. Кромсай. Рви! Мне даже не будет жалко.
— Если… — грустным эхом повторила чертовка.
— Вот именно.
Чтобы не продолжать скользкую тему, Вторая нагнулась за упавшей косметичкой и зарылась в нее чуть ли не носом.
— Так, помады целы… крем цел… тушь красная, синяя, черная, зеленая, оранжевая — целы. Хотя нет, погодите… у меня кончается оранжевая? Вот же блин! Нет, ну как после этого работать, а? Пудра… — быстрый взгляд в мою сторону, — живи, Пятый, целехонька. Ой! Это что же такое? Не может быть! Ой! Зеркальце разбилось!
— Серьезно? — обрадовался Третий, шумно дыша мне в затылок. — И сильно?
— Вдребезги! — торжествующе доложила чертовка, бросаясь мне на шею и в порыве чувств кусая за мочку уха. — В самые мелкие, самые острые дребезги, которые я только видела в своей жизни!
