Йен долго молчал, потом наконец произнес:
— Завтра к ней зайду и посмотрю, что можно сделать, чтобы облегчить ее боль.
— Это делает тебе честь.
— Это только иллюзия чести. — Обняв жену за плечи, Йен повел ее в сторону ворот. — Пожалуй, нам лучше не возвращаться туда в таком виде. Давай попросим слугу найти экипаж и предупредим Дэвида.
— Мне так и не удалось потанцевать с тобой, — задумчиво сказала Лора. — Придется обождать до Шотландии.
— Зачем же? — Йен отступил и поклонился:
— Леди Фалкирк, не откажите мне в удовольствии пригласить вас на танец.
Лора быстро оправилась от изумления и протянула ему руку:
— Да, милорд.
Он привлек ее к себе, и они стали кружиться под звуки вальса на поляне, залитой лунным светом. И хотя Лора понимала, что в будущем их ждет еще тысяча подобных ночей, однако ей никогда не забыть волшебства этого первого нечаянного вальса под серебристой луной и мягкой травой под ногами.
— Я рассказал о своих чувствах к Джорджине, — начал Йен, когда музыка смолкла, — теперь поговорим о тебе. Ты мне очень нравишься и подходишь гораздо больше, чем Джорджина. Жаль только, что я достался тебе не таким, каким был раньше.
— Если бы ты был другим, мы бы никогда не встретились.
Йен поцеловал ее. Он не объяснялся в любви, но поцелуй говорил сам за себя, и Лора прижалась к мужу, испытывая слабость во всем теле.
Потом он загадочно посмотрел на нее, словно давая понять, что этот вечер полностью изменил отношения между ними.
— Вот где вы спрятались, — услышали они голос Дэвида. — А я уже начал думать, что вас утащил леопард. Бог мой, да вы похожи на мокрых котят. Вода, конечно, действует отрезвляюще, но чтобы такое случилось во время бала!..
— Нам угрожал не леопард, а крокодил, — засмеялся Йен, — и после ожесточенной схватки зверь был покорен.
Дэвид просиял, услышав смех брата, однако не стал комментировать события, лишь пристально взглянул на невестку.
— Лора похожа на самого прекрасного котенка, — сказал он.
— Если ты не перестанешь смотреть на мою жену как голодный тигр, я сверну тебе шею.
— Вряд ли тебе удастся это сделать — после твоей последней попытки я значительно подрос. — Дэвид снял китель. — Набрось-ка его на Лору, иначе она простудится. Бесполезно говорить, что каждый нормальный человек обратит на нее внимание, когда она мокрая, только слепой не заметит все прелести ее фигуры.
Лора почувствовала, как дрогнула рука мужа, при словах «нормальный человек», но голос его был абсолютно спокойным:
— Поблагодари от нашего имени полковника и объясни, почему мы не можем сделать это лично. Вечер произвел на меня неизгладимое впечатление.
Поздно ночью Лору внезапно пронзила ужасная мысль. Уже дважды, когда Йен учил ее стрелять и сегодня, узнав о его бывшей невесте, она полностью теряла над собой контроль. Вместо того чтобы вести себя сдержанно, она поддавалась гневу и ревности. Значит, ее сердце так же неуправляемо, как и тело. Из создавшегося положения есть только два выхода: научиться лучше контролировать себя или оставить Йена ради их общей пользы. Но жизнь без него она уже не представляла.
"Второе мая. Знаменательный день! Сегодня я увидел солнце, которое ослепило меня, словно вылезшего из темной норы крота. Нас с Йеном вывели из темницы и отправили в разные помещения. Меня — к начальнику тюрьмы, где ждали управляющий и мулла. Они обещали мне королевскую жизнь, пост военного советника, собственную резиденцию и молодую жену, «грациозную как лань». В обмен я должен признать, что шпионил в пользу царя, принять ислам и присягнуть на верность эмиру. Принятие ислама не заняло бы много времени, стоит лишь произнести «нет Бога кроме Аллаха, а Мохаммед пророк его», и я бы оказался на свободе. Меня бы помыли, согрели и хорошо накормили.
Не буду притворяться, утверждая, что я не дрогнул. Православие, ислам — какая разница? Оказывается, большая. Когда наступит мой час, я хочу умереть, зная, что не отрекся от веры, в которой вырос, от церкви, где молились мои предки. Я хочу попасть на православные небеса с золотыми маковками куполов, с ладаном и самоварами, а не в мусульманский рай, с гуриями и девами, услаждающими праведников и каждый раз восстанавливающими девственность. Почему к девственности относятся так серьезно? Я предпочитаю опытных женщин.
Интересно, на что похожи небеса, если они существуют? Я представляю себе большой город с кварталами по каждой вере. Пусть это не исламский рай, но я хотел бы навещать там моих друзей, чтобы выкурить с ними трубочку. Католический рай будет рядом с восточным раем, и мы сможем устраивать веселые праздники в честь кого-нибудь из святых. Лютеране имеют свой квартал, холодный, целомудренный, но и туда можно зайти выпить пива.
Конечно, до рая мне далеко после того, что я натворил в своей жизни, и худшее еще впереди. Мой хитрый плак способен уничтожить тысячи, десятки тысяч невинных людей. Нужна одна искра, чтобы огонь забушевал по всей Индии. И лишь для того, чтобы заменить господство одной империи господством другой? Молю Бога, чтобы мой проклятый план не дал результатов.
Я заслуживаю того, чтобы гореть в аду. Там я хотя бы встречу больше старых друзей, чем в раю».
Лора нахмурилась: опять упоминание об огне. Нужно поговорить с Йеном, выяснить, рассказывал ли ему Петр о своем коварном плане. Вряд ли он мог совершить нечто поистине дьявольское.
Чем дальше она читала дневник, тем больше сожалела, что не знала старого грешника лучше, а теперь уже и не узнает.
Они с Йеном решили задержаться в Камбее еще на день. За завтраком он съел не только больше обычного, но даже попросил добавки, и они разошлись каждый по своим делам. Лора отправилась с прощальными визитами к офицерским женам. Бланш Баскин, конечно, пристала с расспросами, почему Лора и ее очаровательный муж вздумали купаться в озере посреди ночи. Вернувшись домой, Лора сложила оставшиеся вещи, после чего возобновила чтение дневника.
"Третье мая. Йена еще не привели обратно. Если ему сделали такое же предложение, согласился ли он? Не знаю, даже не могу догадаться. Возможно, принял, как хотел принять и я, решив использовать любую возможность, лишь бы вырваться на свободу. Но Йен упрямый парень, мог наговорить им глупостей и послать куда подальше. Так что он или на свободе, или казнен, прости, Господи, мою душу.
Пятое мая. Я ужасно по нему скучаю. Холод стал еще промозглое, темнота еще чернее, одиночество просто невыносимо. Стараюсь побольше спать.
Шестое мая. Принесли избитого до беспамятства Йена и бросили на пол, как мешок с костями. Ему повредили все, что могли. Если он выживет, то может остаться слепым, не говоря уже о других последствиях. Я пытаюсь ему помочь, но мои возможности так малы, что я плачу от бессилия. Я старый человек, мне недолго осталось жить, почему они не выместили свою злость на мне?"
