После ужина мы отправились в собор смотреть световое шоу, а потом смешались с толпой собравшихся. К нам почти не лезли с разговорами — видимо, старались держаться так же круто и уверенно, как мы сами. Однако я чувствовала, как нас обшаривают взглядами исподтишка, примечая наши наряды и манеры. The Shadow Cabinet сильно опаздывали, и это был отстой, потому что мне не терпелось познакомиться с их классным клавишником. В итоге The Elevation вышли на сцену первыми. Я устроилась сбоку от сцены и весь концерт улыбалась Энди. Он играл спокойно и почти не двигался, в отличие от Леса Уильямса, который гарцевал по сцене с видом суперзвезды. Когда мы вернулись в гримерку, там обнаружились только что прибывшие The Shadow Cabinet, которые остались недовольны, что мы успели съесть всю еду. Мы с Энди послушали их выступление, которое меня очень впечатлило. Оба вокалиста прекрасно пели, и от каждого номера просто сносило крышу.
Но когда обе группы вернулись в гримерку, начались проблемы. Каждой команде полагалось сыграть по два сета, и оба раза вторыми должны были выступить The Elevation в качестве хедлайнеров. Но из-за опоздания Shadow они уже успели отыграть первыми. Теперь они хотели выйти первыми и после перерыва, но Shadow уперлись, поскольку рассчитывали пораньше уехать домой. Хедлайнеры обвинять Shadow в задержке; те возражали, что задержались совсем чуть-чуть и можно было их подождать. К тому моменту, когда начали подавать завтрак (подумать только, завтрак в четыре часа ночи!), обстановка накалилась до предела. Техники вступили в перепалку, и Берт швырнул стул в парня из The Shadow Cabinet, но промахнулся и попал в хлипкую панельную дверь. Завязалась драка, кто-то повалился на стол, еда и приборы полетели во все стороны. Начался форменный бедлам: официантки визжат, техники молотят друг друга, а остальные пытаются их разнять. Когда все немного утихло, я посоветовала ребятам из Shadow забрать гонорар и сваливать подобру-поздорову. Оценив мою идею, они так и сделали, пока The Elevation побежали играть второй сет. Мне так и не удалось поговорить с клавишником The Shadow Cabinet.
После концерта мы вернулись в гримерку, где царила унылая атмосфера: прислуга пыталась привести помещение в порядок после разгрома. Энди стал упаковывать свою гитару и спросил меня, как я планирую возвращаться домой.
— За меня не беспокойся, — сказала я, — поеду в Лондон с ребятами, которые делали световое шоу.
Потом Энди предложил пойти позавтракать в беседку, куда мы и отправились вместе с Лесом Уильямсом и двумя девицами, которых он склеил. За завтраком Энди все же предложил мне поехать с ними, и я с радостью согласилась, чтобы не ждать, пока световики закончат демонтаж.
Вскоре все упаковались в большой микроавтобус; мы с Энди уселись на заднем сиденье вместе с Джимом Эдвардсом и его подружкой. Как только машина тронулась, Энди стал страстно меня целовать, и я сразу решила, что пересплю с ним. Грант меня в последнее время совершенно достал со своим дурацким заболеванием, которое называл то аутоиммунным, то коклюшем, и не позволял даже слова поперек сказать. С Грантом никогда не знаешь, на что нарвешься.
И представьте мое разочарование, когда мы с Энди наконец оказались в постели, но он сразу отшатнулся и отвел мою руку.
— Лучше не трогай меня, — попросил он.
— В чем дело? — удивилась я.
— Я должен рассказать тебе кое-что, — сдавленно произнес он.
— Выкладывай, — велела я, уже подозревая неладное.
После неловкой паузы Энди наконец сказал:
— Я под наблюдением врачей.
Господи, подумала я, кругом облом.
— У меня венерическое заболевание, — добавил он.
Только этого мне и не хватало.
— А раньше ты сказать не мог? — довольно жестко поинтересовалась я.
— Но ведь тогда ты не согласилась бы поехать ко мне.
Он выглядел таким юным и таким отчаявшимся, что мне стало его жалко, и я все же довела его до оргазма пальцами и ладонями. На большее я не решилась. Да уж, все эти болезни — полный отстой.
Я проснулась слишком рано и больше не смогла уснуть. Мне очень хотелось оказаться сейчас у Гранта — я уже привыкла там ночевать, да и спалось у него лучше. Здесь же на продавленной кровати лежало несвежее белье, а в комнате мерзко воняло. Странно, что гитарист The Elevation обитает в такой дыре. Дом стал наполняться громкими звуками, отчего мне еще больше захотелось сбежать. Потом проснулся Энди и потребовал продолжения манипуляций. Деваться было некуда, и я подчинилась, несмотря на отвращение. Потом я пошла на кухню готовить тосты и кофе, но сначала тщательно вымыла руки.
В тот день Энди позвал меня в Гайд-парк, где они выступали в одном из открытых концертов, которые помогал организовывать Найджел Бишоп. У меня ушла масса времени на то, чтобы прийти в себя и собраться, а Энди вдобавок попросил зашить и погладить ему штаны. Я уже начинала раздражаться, но меня утешала мысль, что скоро тысячи людей увидят меня с самими The Elevation.
Мы приехали в парк и обнаружили там не меньше двадцати тысяч человек, распластанных на газонах, точно мухи на липучках. Народ кучковался небольшими компаниями, периодически останавливаясь поздороваться и поболтать с другими группами. Тут и там прогуливались обычные посетители с мороженым, резвились дети и собаки, к вящему неудовольствию продвинутой публики, которая таращилась в небо или читала андерграундные журналы, которые в последнее время плодились как грибы после дождя. По периметру собралось множество иностранцев в ступоре, которые с разинутыми ртами таращились на происходящее или щелкали фотокамерами, не веря своим глазам. Между группами людей шныряли с отсутствующим видом полицейские в штатском, исподтишка выглядывая любителей покурить дурь, хотя им не особенно везло. Власти, думаю, были не в восторге от проведения в Гайд-парке подобных мероприятий, ожидая всяких неприятностей, начиная сквернословием и заканчивая революцией. Но зрелище огромной толпы неформалов, приветливых и спокойных, явно обескураживало копов.
Группы выступали здесь бесплатно, и самые лучшие чередовались с посредственными, но никто не жаловался, потому что на открытом воздухе, когда звуки растворяются в вышине, любая музыка воспринимается гораздо круче.
Правда, мне самой было не так уж и круто: зверски болели глаза, а темных очков с собой не оказалось. Кроме того, я по-прежнему была во вчерашней одежде и чувствовала себя очень некомфортно. Я понимала, что выгляжу неплохо, но вечернее платье — не идеальный выбор для такой оказии, поэтому мне все время хотелось сбежать, если кто-то подходил ко мне поздороваться. Потом ко всему прочему добавилась паранойя, что могут появиться The Relation, — мне не хотелось, чтобы Грант засек, с кем я тут тусуюсь. От всех этих сомнений я совсем загналась и устала.
От концерта The Elevation все были в полном восторге. Мы с Энди решили пройтись по территории под ручку и выглядели, думаю, прекрасно. Скоро Энди собрался уходить, потому что им пора было ехать на гастроли на север страны. Из парка они прихватили меня с собой и довезли до моей квартиры.
